Билет до Лондона - [70]

– Почему, почему так все вышло, почему это случилось именно с тобой? Ты должен бороться за жизнь, я знаю, ты меня слышишь, ну постарайся очнуться. Герман, я прошу тебя. Меня вчера чуть не сбил огромный внедорожник. Я постоянно думаю о тебе, мне так тебя не хватает.

– Внедорожник? Тебя чуть не сбил? Что ты говоришь, слава богу, с тобой все в порядке. Да уж, действительно, нельзя мне здесь валяться, да я и сам не хочу, только, почему-то у меня никак не получается очнуться, оказывается это очень сложно сделать. Это ужасно, как в страшном сне, хочешь проснуться и не можешь. Нужен какой-то толчок, что – ли. Это невозможно описать словами. Мне страшно, Васса, а вдруг у меня это никогда не получится, – мысленно делился он с ней своими переживаниями.

А она продолжала плакать. Ее слезы капали на его грудь. Он безумно хотел успокоить ее, встать, обнять, прижать к себе, но вынужден был оставаться неподвижным и безмолвным, если бы он мог, то разрыдался бы сейчас вместе с ней, но это, к сожалению, было ему не под силу. Так ее, лежащую на груди Германа и застал Саня, когда вошел обратно в палату.

Он аккуратно поднял ее и вывел в коридор.

– Может быть нам, действительно, подумать над тем, что сказал врач? Я и сам начинаю сомневаться, когда вижу, как вы мучаетесь? Мне больно видеть, ваши переживания.

– Я хочу как-то помочь ему прийти в себя, но у меня ничего не получается, а наоборот, я делаю только хуже. Я не хочу сейчас ничего решать, отвезите меня домой, пожалуйста.

Она успокоилась только тогда, когда они покинули здание больницы и сели в автомобиль. Васса не хотела ни кого видеть, она решила, что сегодня ей лучше всего остаться одной. Саня не стал ее утомлять на этот раз своим присутствием и послушно выполнил ее желание.

Ну а Герман, после того, как его покинули Васса и Саня, делал многократные попытки пересилить себя и очнуться, но все было бесполезно и, внешне, он оставался совершенно неподвижным.

Вдруг, он почувствовал какой-то странный холод, затем в коридоре он услышал чьи-то шаги.

«Кто это еще ко мне пожаловал», – подумал он.

И действительно, через мгновение к нему зашли двое мужчин, один из них был врач, Герман сразу узнал его по голосу, а вот второй мужчина был Герману не знаком, и именно от него веяло этим странным холодом.

Мужчины встали возле кровати Германы и, будучи в полной уверенности, что он их не слышит, а соответственно, не обращая на него никакого внимания начали свой разговор.

– Почему он до сих пор жив? – спросил незнакомец.

– Мне нужен еще один день, и я все улажу, они уже вот – вот дадут согласие на отключение системы, подпишут бумаги, они в полной уверенности, что он безнадежен, родственников у него нет, никто копаться дальше не будет, и тогда все будет выглядеть так, что комар носа не подточит, – ответил врач.

– Смотри, а то мой заказчик уже начинает нервничать, времени у нас мало, но день я тебе дам, но только один день, запомни, и если не удастся все обставить так как ты хочешь, то тебе придется просто ввести ему один из своих препаратов, а им скажешь, что он сам умер.

– Это рискованно, а что если вскрытие…

– А если он оживет, тогда ты сам окажешься на его месте, – резко оборвал его незнакомец, а потом, посмотрев на Германа, добавил, – ведь что-то колешь ты ему сейчас, что он не может пошевелиться.

– Хорошо, что быстро привезли его именно ко мне, пока он был без сознания, а то бы вряд ли мне удалось потом, придумать все это с комой.

– Да, тогда я действовал, в отличие от тебя, наверняка, ты ведь в курсе, я итак уже потратил слишком много времени, чтобы наконец-то подстроить эту аварию, но парень оказался на редкость живуч, но я предвидел и подобный исход, поэтому сделал все, чтобы первой на месте аварии оказалась твоя машина скорой помощи, и ты знал, на что идешь, поэтому день, только день, больше ждать не могу, – сказал незнакомец врачу, а потом добавил, – еще бабу эту, с которой дела он сейчас крутит, убирать надо, ладно, вначале с этим разберемся, а потом за нее возьмусь.

Мужчины вышли из палаты, а Герман, прекрасно слышав все, о чем они говорили, начал это анализировать, как раз сейчас, когда тело его оставалось неподвижным, голова работала особенно хорошо:

– Так, значит, авария была подстроена, но кем и зачем? Совершенно не понятно. Я не в коме, странно, я был в полной уверенности, что в коме, хотя я слышу, о чем говорят, не могу двигаться, чертовщина какая-то, что же он мне такое колет, что я, действительно, одной ногой на том свете. Один день, у меня остался один день, какой кошмар. Но, самое ужасное, что они хотят убить Вассу, она, как раз, и есть тот человек, с которым у меня сейчас общие дела, значит, внедорожник, о котором она говорила и который только чудом ее вчера не сбил, это тоже их рук дело. Ее точно хотят убить, и это один и тот же человек, кто бы это мог быть. Чего же я здесь лежу, надо срочно ее предупредить, да и свою шкуру спасать быстрей надо. Мне нужен был какой-то толчок, вот получил, но, похоже, мне этого не достаточно?

      Васса, вернувшись домой, не раздеваясь, легла на кровать. Видимо, нервное перенапряжение дало о себе знать. Ей нужно было, как следует, отдохнуть. За последнее время, ей все эти окружавшие ее персонажи порядком надоели и она просто – на просто не хотела их видеть, поэтому намеренно отключила свои телефоны и легла спать. Она была утомлена их чрезмерной опекой, переходящей в назойливость, это касалось Сани и Севы. К Герману же наоборот, чувства ее снова усилились, но здесь ей оставалось только ждать и надеяться на чудо, что она и делала.