Бихарская мозаика - [80]

За вольером собрались работники зоопарка и несколько таких же, как мы, посетителей. Перед входом стоял грузовичок с низким кузовом. Борта были опущены, и в тесной клетке тройного плетения, уже закрепленной в кузове, билась и рычала великолепная тигрица. Шесть крепких сикхов вытащили из двери вольера еще одну клетку с таким же мощным защитным плетением. В ней сидели два тигренка. Работники закрепили и эту клетку в кузове. Симпатичные неуклюжие тигрята были похожи на ласковых котят. Рука сама потянулась к клетке. Но человек, руководивший отправкой животных, резко остановил нас и показал свою руку, на которой тигренок, когда его загоняли в клетку, от локтя до кисти оставил три глубокие кровоточащие царапины. Это был заместитель директора зоопарка. Он рассказал, что тигрицу брали из зоопарка в Пенджабе, чтобы получить потомство. Теперь из трех родившихся тигрят один остается с отцом здесь, в Делийском зоопарке, а два других отправляются назад вместе с тигрицей.

— Я никогда не беседовал с русскими, — сказал он, узнав, кто мы. — Интересно, а как у вас относятся к диким животным?

Мы пытались вспомнить все, что знали, чтобы удовлетворить его интерес. Рассказали даже о льве Кинге, которого воспитывали в небольшой бакинской квартире супруги Берберовы, о его кинокарьере и гибели… Но мы не знали тогда, какая трагедия произошла в доме Берберовых, когда Кинг-младший и другие хищные воспитанники вышли из повиновения. Еще не были написаны и лучшие статьи В. Пескова о неоправданных попытках людей держать животных в неподходящих для них условиях. Наш собеседник был профессионал, он всю жизнь работал с хищниками. Время от времени, когда предоставлялась такая возможность, брал на воспитание тигренка, и тот жил в его большом доме. Но когда ежедневная норма свежего мяса для зверя достигала шести-восьми килограммов, семейный бюджет не мог выдержать такую нагрузку. Он возвращал тигренка в зоопарк. Да и тигренок достигал того возраста, когда держать его в доме становилось опасно.

Нашему собеседнику подали на подпись сопроводительные документы. Он перелистал их, взглянул на нас и отдал работникам какое-то указание на хинди. Сикхи стали откреплять и сдвигать клетку с тигрятами.

— Я никогда не думал, что русские любят животных. Вы мои первые друзья из России, и я хочу подарить вам тигренка, — торжественно произнес он. — Документы сейчас оформят.

Мы не могли поверить в происходящее. Но тигрят уже тащили назад в вольер, чтобы заключить в отдельные клетки и тут мы поняли, что возможность оказаться с тигренком на руках довольно реальная. Может, если бы у нас было время спокойно подумать и оценить щедрый подарок, вспомнить о крошечном зоопарке в Бокаро, который с готовностью принял бы обаятельного хищника, мы не стали бы останавливать сикхов и уговаривать заместителя директора не лишать пенджабский зоопарк права на нового обитателя.

РЕВА

…На бензоколонке в Реве было оживленно. Перебивая друг друга, люди пытались помочь нам советами. Нет, нас не интересовало направление — дорогу мы знали хорошо. Это был тот участок трассы Дели — Канпур, где отсчет километров до Кхаджурахо дается цифрами красного цвета. Впереди, за плоской равниной Мадхья-Прадеш, лежали невысокие, но труднодоступные горы Виндхья, вершины которых смахивали на неприступные средневековые крепости. За горами находятся алмазные копи Панны и дальше, на расстоянии часа езды, храмы деревни Кхаджурахо. Нас интересовало, где в Реве расположен дворец бывшего махараджи, в котором сохранился единственный питомник белых тигров. Местные жители единодушно советовали ехать во дворец, который находился в черте города и хорошо просматривался с дороги. Но когда речь заходила о питомнике, они беспомощно разводили руками — этот дворец заброшен, и там давно никто не живет. Нам помог местный доктор, подъехавший на заправку в светлом «Фиате». Он-то и подсказал, что в тридцати километрах от трассы есть загородный дворец бывшего правителя. Если питомник существует, то только там.

Мы не остановились возле городского дворца — не хотелось терять время на осмотр закрытого, пришедшего в полное запустение строения. От его былого величия остались лишь стены да воспоминания гостей махараджи и путешественников, которых поражал своей роскошью зал для приемов. Стены, сплошь покрытые позолотой и инкрустацией, резные колонны, зубчатые арки, скрытые ниши для золотых светильников, толстые рельефные ковры и парчовые драпировки штор — все было рассчитано на то, чтобы создать атмосферу, достойную великого правителя. Хрустальные люстры свисали с потолка, расписанного в стиле гобелена. Вход украшали разрисованные колонны из тикового дерева. В глубине дурбара, на возвышении, стоял трон — огромная бархатная подушка, которую поддерживали два золотых льва. О самом дворце писали, что он был сложным нагромождением бесчисленных комнат, коридоров, залов и внутренних двориков. Есть воспоминания и о наполненных сокровищами подземельях. Теперь он стоит в полном забвении, а рядом живет своей жизнью провинциальный городок Рева. Где-то в стороне от него сохранился загородный дворец, куда мы и держали путь.