Бихарская мозаика - [4]

Вскоре на горизонте показались очертания гигантского завода.

— Видите, вот и наш красавец! — гордо объявил Шарма. — А город пока не виден.

На подъезде к Часу мы заметили стаю крупных обезьян, которые смело направлялись в город.

— Это место называется «Обезьянья роща». Здесь обезьян видят чаще всего. Они спешат в город, чтобы чем-нибудь полакомиться. Они и в Бокаро забегают.

— А змеи здесь есть?

— Конечно! — Этот вопрос явно удивил Шарму. — Но они не очень опасны. Главное — случайно не наступить на змею. Кстати, сейчас из-за дождей они покинули норы и весьма активны. Обычно мы стрижем траву вокруг дома, чтобы змеи не могли в ней прятаться.

— А что делать, если змея все же нападет?

Человеку оказывают медицинскую помощь, а змею, если поймают, сажают в пустую бочку и кормят молоком до тех пор, пока не выяснится судьба пострадавшего. Если человек умирает, то змею убивают, а если он остается живым, ее отпускают на свободу.

Было очевидно, что участь змеи заботила Шарму больше, чем здоровье пострадавшего.

Автобус уже мчался по Часу. В придорожных лавках кипела бойкая торговля. Основными товарами были фрукты, овощи и цветы. Однако цветы не такие, как у нас.)то были оранжевые и желтые бархатцы, набранные в гирлянды для украшения божеств в храмах. Наполняя воздух пряным ароматом, они свисали с прилавков, пышными горами возвышались на плетеных соломенных подносах.

Проехали мастерскую гончара. Горшки и кувшины были сложены в глубине двора и занимали почти все свободное пространство. Гончар и его помощники трудились над причудливыми изображениями божеств. Приближалась Дургануджа — один из самых красивых религиозных праздников Бихара и Западной Бенгалии. Для его проведения нужны тысячи скульптур для временных храмов, которым предстояло возникнуть на улицах и базарах, в парках и на площадях. У гончаров работа кипела днем и ночью. Заготовки, еще не покрытые ярким рисунком и одеждами, сушились вдоль дороги. Смешно торчали их головы и руки, застывшие в самых неожиданных позах.

Миновав своеобразную галерею, автобус выехал на главную улицу Нового Часа. Здесь уже не увидишь брезентовых шатров. Первые этажи двух- или трехэтажных зданий были заняты под магазины, мастерские и аптеки.

— Это частные дома. Обычно семья владельца живет на верхних этажах, — рассказывал Шарма.

Границей Часа служила небольшая река. Под мостом слева, в воде, стояло несколько огромных грузовиков. Их яростно драили полуобнаженные люди. С не меньшим энтузиазмом мальчишки терли бока буйволов, залегших в воде у другого берега. Животные невозмутимо терпели эту процедуру, блаженно посапывая. По другую сторону моста догорало два костра. В небольшом отдалении расположились мужчины.

— Кремируют умерших, — пояснил Шарма. — Это единственная река в Часе и Бокаро. Конечно, каждый стремится кремировать родственника на берегу священного Ганга, особенно в Варанаси. Но это стоит больших денег — не все могут позволить себе такие расходы.

Когда мы миновали мост, Шарма показал рукой в сторону большого парка. Сквозь деревья просматривался скромный особняк. Это была резиденция директора металлургического завода в Бокаро. Резиденция — государственная и переходит новому директору. Назначением последнего занимается правление Корпорации государственных металлургических заводов. В распоряжении директора имеется самолет и небольшой аэродром, примыкающий к резиденции. Директору приходится часто выезжать в Патну — столицу штата, а также в Калькутту и, конечно, в Дели. Самолетом он значительно экономит время. Аэропорта в Бокаро нет, а ближайший расположен в Ранчи.

Когда мы миновали резиденцию и миниатюрный аэродром и наш автобус сделал еще один поворот, перед нами возник гигантский щит, на котором было написано, что Бокаро — город стали — приветствует нас.

Так завершалось путешествие во много тысяч километров, длившееся почти неделю. Оно привело нас из Москвы в город индийских металлургов и строителен, которому суждено было на несколько лет стать нашим домом.

Широкие чистые улицы, окаймленные рядами развесистых деревьев, делили его на сектора. Дома здесь новые, и Бокаро, действительно, не имел ни малейшего сходства со старыми маленькими провинциальными городками.

— Как и завод, наш город молодой и быстро растущий, — рассказывал Шарма. — Сейчас здесь живет более полумиллиона жителей. Это администрация завода, инженерный состав, рабочие и их семьи. В зависимости от выполняемой работы и занимаемой должности они живут в разных секторах. Справа — одноэтажные дома, рассчитанные на две семьи. Это первый сектор, где проживает старшин инженерный состав.

Возле удобных коттеджей, окруженных садами и подстриженными газонами, стояли гаражи. Балконы и плоские крыши украшали вазоны с цветами. Сразу вспомнилось, что в каждой индийской семье любят цветы. Обычно за ними ухаживает хозяйка дома. Цветы не только украшают жилище, но и дают представление о характере и воспитании вырастившей их женщины. Это древняя прекрасная традиция индийского эстетического воспитания. Цветы придавали каждому дому своеобразие, индивидуальность. На противоположной стороне улицы располагались дома другого сектора, жителями которого были квалифицированные рабочие.