Библия в СМСках - [7]
– Алюсь, я в душ, я быстро.
– Ты нотик берешь с собой?
– В душ?!
– К Соколовым!
– Зачем?
– Ну ты что, там же лучшие фотки!
– У меня на мобилке тоже много, найдем, что показать.
– Ма-акс, капитан Очевидность! Я как дурочка из переулочка таскалась там по Венециям, обвешенная аппаратами и объективами, а ты хочешь показать всякую дребедень с мобилки?!
Алку нельзя назвать красивой от природы, она красивая от ухоженности, а вот фигурка – супер от природы, это да… И сколько же в ней чертей, черт подери! Вон, вскочила, аж искры из глаз сыплются! Макс улыбнулся.
– А давай махнем в Перу на следующий год?
– В Перу? – Алла задумалась.
Макс механически проследил за направлением ее взгляда. Вверх, влево. Значит, уже мечтает, уже мысленно в Перу. Соколовы и нотик временно забыты.
– Но учти, я там асфальтированными туристскими тропами топать не намерен. Увезу тебя в такую чащобу, что… что…
Алла облизнулась и хрюкнула от восторга. Перуанские чащобы – это креативно, это для блога – джаст то, что нужно!
– С тобой – хоть на край света!
– Ладно, я в душ – и пошли!
– Нотик не забудь!
Вместо душа Макс почему-то уселся в ванну, заткнул слив и пустил воду себе на ступни. Как же, как именно инки или кто там жил до них могли вот так укладывать камни? Макс взял в руки две губки и приложил их одну к другой. Одна губка была искусственная, прямоугольная и жестковатая. Вторая – бесформенный кусок естественной, морской губки. В обычном, трехмерном пространстве они едва касались друг друга несколькими точками и никакой стены, никакого монолита не создавали. Кто б сомневался. Макс придавил с силой. Теперь – другое дело. Но придавленная губка при этом наверняка поменяла свою структуру – в придавленных частях, разумеется. Даже если снаружи не видно, это так. Можно сделать срез и убедиться. А камни в кладке инков поменяли свою структуру? Никто не позволит там делать срезы.
Воды в ванне набралось по щиколотку. Макс опустил морскую губку в воду. Если теперь придавить мокрую губку, из нее потечет вода. А что, если из камней тоже «вытекало» что-то при обработке? Это что-то могло остаться на поверхности. Конечно, за долгие тысячелетия камни вымыты и выветрены, но должны остаться внутренние поверхности построек – это раз. И вещество, которое могло «вытечь» из камня при неведомой обработке, способно оказаться таким прочным, что любым ветрам нипочем – это два…
– Мась, ты недолго там, ладно? Нас к семи ждут.
Но кто сказал, что камни сжимали, как губки? Идея о применении для строительства четвертого измерения нравилась Максиму гораздо больше. Разумеется, это должно быть не банальное четырехмерное пространство Минковского с четвертым временем, а все-таки Бервальда-Моора или что-то в таком же духе. Тогда теория получалась красивой. Но ведь все вокруг нас постоянно вопиет о том, что мир – трехмерен, трехмерен, трехмерен – и не более!
Макс оставил в покое губки и взял в руки причудливой формы бутылку с пеной для ванны. Несмотря на форму, топология у бутылки самая обычная: в нее можно что-то налить, из нее можно что-то вылить, у нее две поверхности, внешняя и внутренняя. А ведь существует же в природе знаменитая бутылка Клейна, подумал Макс, и поверхность у нее – одна. Как у ленты Мебиуса. Пока Клейн ее не придумал, миллиарды людей считали, что такого не может быть. Делали себе обычные бутылки, и даже знаменитая людовиков-ская с искривленным горлышком была – случайность. А бутылка Клейна – реальность или теоретическая предпосылка?
– Обычная трехмерная бутылка, – пробормотал Макс и вылил под струю воды густо воняющую розами массу.
Допустим все-таки, что пространство землянами всегда воспринималось как трехмерное. И было таким. А камни не сжимались, как мочалки, а… а появлялись, как пена!
Идея была свежей, посему казалась автору почти гениальной. Макс вылил в ванну еще полфлакона роз и стал наблюдать за образованием пены. Дверь открылась неожиданно.
– Максим!!!
– А?
– Это – на минуту под душ, да?
– Ну…
– Блин, это же моя пенка! Ты что, ошалел? Да от тебя же теперь розовым садом за километр нести будет!!!
Алла решительно выключила кран, как будто это могло что-то изменить. Макс скользнул взглядом сквозь подружку, едва ли слушая, что ему говорят. Если камни могли расти как пена или как-то иначе, то это меняет все дело!
– Ма-акс!
– А?
– Я просто обалдеваю с тебя! Такой деловой вроде, а всю дорогу витаешь в облаках. Как ребенок. Как ты это свое МГИМО только закончил при таких песнях!
– У меня две вышки, кнопка, а не одно МГИМО. И диссер на подходе.
– С диссером – давно пора. Двадцать семь – пора.
– А то если я не защищусь, ты за меня замуж не пойдешь?
– Так ты ж не зовешь! Держи полотенце.
Макс взял полотенце и бросил его за спину, на край ванны – не на край, а на мраморную поверхность, в которую переходил изгиб ванны, подальше от кранов.
– Почему не зову? Зову. Во, слушай…
Макс откашлялся и заорал во все горло:
– Алка-а-а!!! Кно-о-о-пка-а-а!!! Вы-хо-ди за меня-а-а!!!
– Псих, соседи ментов позовут!
Алла раскраснелась и стояла, картинно зажав уши. Ей было чертовски приятно, что ее так громко, четко и однозначно зовут замуж. Причем не в первый уже раз. В четвертый.
