Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги - [11]
Возьмем один стоп-кадр: Южное Междуречье, приблизительно 2 350 год до н. э. Урукагина, царь шумерского города Лагаша, поклонявшийся богу Нингирсу, составил кодекс дистрибутивного правосудия.[7] Сначала он долго перечисляет социальные беды, которые имели место «в стародавние времена, со дня, когда появилось семя человека». Например: «Человек, поставленный над корабелами, захватил судно. Главный пастух захватил ослов… Человек, отвечающий за рыбу, захватил рыбу…» Затем объясняет, как он исправил ситуацию. В частности: «Урукагина поклялся Нингирсу, что человек, находящийся у власти, не должен допускать несправедливости по отношению к сироте и вдове». (О понятии договора, которое здесь отражено, мы поговорим в третьей части данной книги.)
Ситуация, вызвавшая необходимость в реформах Урукагины, отражает «прогресс» шумерской цивилизации к середине третьего тысячелетия до н. э. Имела место борьба за власть между, с одной стороны, храмом и простыми людьми, а с другой стороны, дворцом и аристократами. Положение последних усилилось, ибо после 2 500 года до н. э. династия Ур-Нанше в Лагаше вела войны, в ходе которых был завоеван весь Шумер. Война развязывала руки дворцу, и «от границ Нингирсу до моря был сборщик налогов». Однако реформы в кодексе Урукагины во многом вернули власть храму: «От границ Нингирсу до моря не было сборщиков налогов».
Колыбель цивилизации качали две няньки: насилие и империя. Скот можно перегнать на новое место, но поле ведь не передвинешь. Возросшее плодородие заставляло земледельцев расширяться, а легкость добычи соблазняла кочевников захватывать эти пространства. Земледельцам нужно было защищать себя, а поскольку они уже имели опыт кооперации (для орошения полей), то легко могли сплотиться и для обороны, а точнее сказать, для той вечно расширяющейся защиты, которая именуется империей и была изобретена Саргоном и аккадцами в Междуречье к концу третьего тысячелетия до н. э.
Конечно, не цивилизация выдумала принуждение и насилие. Просто по мере того, как люди все лучше и лучше делали самые разные вещи, им все лучше и лучше удавалось принуждать и совершать насилие. И снова и снова человечество слышало унылую мантру: насилием мы защитим вас от насилия.
Придуманная мной диалектика (радикальность Бога vs. естественный ход цивилизации) есть и в самой христианской Библии.
• С одной стороны: «…так возлюбил Бог мир…» (Ин 3:16).
• С другой стороны: «Всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин 2:16).
Понятие «мир» неоднозначно: мир как творение (радикальность Бога) и мир как цивилизация (естественный ход цивилизации).
Норма христианской Библии
Мы иногда говорим, образно и упрощенно, что Библия есть слово Божье. Можно выразиться точнее: Библия содержит слово Божье. Однако и это не вполне точно. Нельзя считать христианскую Библию лишь божественной вестью, полученной и переданной людьми. Почему? Потому что в данном случае люди не только принимают, но зачастую и отвергают Божий зов. Более того, свое противление они нередко приписывают тоже Богу.
Первый и фундаментальный вопрос нашей книги состоит в следующем: как нам, христианам, узнать, какой Бог истинный – действующий путем насилия (Он описан в Библии) или не действующий путем насилия (Он тоже описан в Библии)? Ответ очевиден. Норма и критерий христианской Библии – библейский Христос. В свете Христа мы смотрим на все остальное в Библии. А поскольку, согласно христианскому учению, Христос есть образ и откровение Божье, то мы посчитаем Бога склонным к насилию, если Христос склонен к насилию, и не склонным к насилию, если Христос не склонен к насилию.
В конце концов мы называемся христианами, а не библейцами. Стало быть, в самом нашем названии заложено, что Христос важнее Библии. Однако это лишь подводит нас к следующему вопросу: какого именно Христа мы имеем в виду? Мирного Христа на мирном осле в Евангелии или воинственного Христа на белом боевом коне в Апокалипсисе? Иными словами, нужен второй нормативный критерий.
Если для христиан библейский Христос есть критерий библейского Бога, то исторический Иисус есть критерий библейского Христа. Опять-таки это тоже очевидно. Христианство возникло, когда родился исторический Иисус. Рождество есть точка отсчета и рубеж. Неслучайно некоторые христиане, находясь перед сложной жизненной дилеммой, спрашивают себя не «что говорит на сей счет Библия?», а «как поступил бы Иисус?»
Мой тезис: норма и критерий христианской Библии – одна и та же личность, которую ученые изучают как исторического Иисуса и в которую христиане верят как во Христа. Иными словами, смысл библейской истории – в ее середине: жизни Иисуса, описанной в евангелиях и подлинных посланиях апостола Павла.
Венец библейского повествования – в его центре. И мирный характер этого центра показывает смысл/ бессмыслицу жестокой концовки.
При всем уважении к исламской традиции мы не «люди Книги». Мы – «люди с Книгой». И, что еще важнее, мы – «люди Личности». Вот почему одно из любимых христианских мест в Евангелии от Иоанна гласит: «…так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин 3:16), а не «…отдал Книгу свою единственную».
Авторы бестселлеров «Последняя неделя» и «Первое Рождество», Маркус Дж. Борг и Джон Доминик Кроссан вновь объединились, чтобы представить новое понимание раннего христианства—на этот раз, чтобы выявить радикального Павла, образ который был затушёван церковью. Павел уступает только Иисусу, как самой важной личности, в рождении Христианства, и все же он продолжает быть спорным, даже среди христиан. Письма Павла могут быть использованы как для призывам к Радикальной благодати, так и для поддержки систем угнетения - рабству, подчинения женщин, осуждения гомосексуализма.
Лучшие исследователи Нового Завета, Маркус Дж. Борг и Джон Доминик Кроссан объединились, чтобы показать радикального и малоизвестного Иисуса. Оба автора обнаружили, что для многих христиан неясны детали и события последней недели, предшествующих распятию Иисуса. Используя Евангелие Марка, как своего проводника, Борг и Кроссан представляют хронику последней недели жизни Иисуса. Они начинают свою историю в Вербное Воскресенье с двумя триумфальными входами в Иерусалим. Первая - это процессия римского наместника Понтия Пилата, возглавляемая римскими солдатами, символизировала военную мощь империи.
В «Величайшей молитве» Джон Доминик Кроссан, ведущий ученый в области поиска исторического Иисуса объясняет революционный смысл молитвы, которая служит краеугольным камнем христианской веры — Молитвы Господа.
Представленная монография касается проблемы формирования этнического самосознания православного общества Речи Посполитой и, в первую очередь, ее элиты в 1650–1680-е гг. То, что происходило в Позднее Средневековье — Раннее Новое время, а именно формирование и распространение этнических представлений, то есть интерес к собственной «национальной» истории, рефлексия над различными элементами культуры, объединяющая общности людей, на основе которых возникнут будущие нации, затронуло и ту часть населения территории бывшего Древнерусского государства, которая находилась под верховной юрисдикцией польских монархов.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.