Библия и мировая культура - [314]

).

Образ антихриста выкристаллизовался под влиянием некоторых аспектов еврейского учения о Мессии, окончательно сложившегося и закрепившегося терминологически в иудаизме в начале эпохи Второго Храма, т. е. в V–IV вв. до н. э., и воспринятого христианством. В частности, для идеи антихриста важное значение имела мысль о том, что перед «концом дней» зло достигнет апогея, принося страшные страдания народу Божьему и всему человечеству («предмессианские родовые муки»), и воплотится в облике эсхатологического нечестивого царя, наделенного гипертрофированной гордыней. Определенное влияние на образ антихриста, несомненно, оказал опыт тяжких испытаний еврейского народа в эпоху ассирийского и вавилонского нашествий, а затем Вавилонского плена, столкновения со страшным врагом, персонифицированным, в частности, в эсхатологическом образе Гога из страны Магог в Книге Пророка Иезекииля, а также Навуходоносора как гонителя веры в Книге Пророка Даниила. Огромное значение имел и трагический опыт гонений на веру, страданий и борьбы за нее в эпоху Маккавейских войн, т. е. во II в. до н. э., когда фигура Антиоха IV Эпифана с его антииудейским эдиктом и осквернением Иерусалимского Храма, в котором были установлены языческие идолы, была осмыслена как олицетворение злейшего врага Единобожия, Самого Бога, что отразилось как в Книгах Маккавеев, так и в «звериной» символике Книги Даниэля, предварившей символику Апокалипсиса Иоанна Богослова.

Антихрист в новозаветном понимании воплощает в себе абсолютное отрицание заповедей Божьих. По-видимому, к нему отнесено выражение «человек греха, сын погибели» во 2-м Послании к Фессалоникийцам апостола Павла: «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет (День второго пришествия Христа, День Страшного суда. — Г.С.), доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, // Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес 2:3–4). Комментируя это место, византийский экзегет Феофилакт Болгарский (XI — начало XII в.) пишет: «Кто же он такой? Не сатана ли? Нет, но некий человек, принявший всю его силу». Фрагмент из 2-го Послания к Фессалоникийцам указывает на особую фальшивую природу антихриста как узурпатора и имитатора власти Бога и Его воплощенного Слова — Иисуса Христа. Как пишет С.С. Аверинцев, «этот антихрист — космический узурпатор и самозванец, носящий маску Христа, которого он отрицает, он стремится занять место Христа, быть за Него принятым. Роль антихриста как «лжеца» реализуется и в его лицемерии, имитирующем добродетель Христа, и в его ложном чудотворстве, имитирующем чудеса Христа. Если дьявол, по средневековому выражению, — «обезьяна Бога», то антихрист — «обезьяна Христа», Его фальшивый двойник»[651]. В Евангелии от Иоанна Иисус предостерегает о появлении антихриста, именуя его тем, кто «придет во имя свое»: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете» (Иоан 5:43). Это подтверждение гордыни, тщеславия, эгоизма и деспотизма антихриста. По словам С.С. Аверинцева, «его самоутверждение — последовательная негация самоотречения Христа: если Христос в земной жизни добровольно отказался от Божественного сана, Ему принадлежащего, то антихрист хищнически присвоит этот сан, ему не принадлежащий»[652]. Качества антихриста воспримут и подданные его царства, которое возвысится в конце времен, и это будет царство абсолютной нравственной развращенности: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. // Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны. // Непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, // Предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, // Имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим 3:1–5).

Безусловно, образ антихриста несет в себе черты деспотов и гонителей истинной веры, таких, как Навуходоносор и Антиох. Как в Книге Даниэля «звериная символика» имела отношение прежде всего к Антиоху, так и в Апокалипсисе Иоанна Богослова антихрист предстает как «зверь, выходящий из бездны» (Откр 11:7), который убивает каждого, «кто не будет поклоняться образу зверя» (Откр 13:15). В числе жертв антихриста — два великих чудотворца, которых религиозная традиция отождествила с ветхозаветными праведниками Енохом и Илией. Антихрист будет творить свои непотребства 42 месяца, т. е. три с половиной года: с одной стороны, такой же срок бесчинств и присутствия в Иерусалимском Храме «мерзости запустения» (статуи Зевса, установленной Антиохом) указан в Книге Даниэля, с другой — это, как замечает С.С. Аверинцев, «в зеркальном отражении отвечает продолжительности проповеди Христа»[653] (подчеркнем: согласно свидетельству евангелиста Иоанна). В Апокалипсисе указывается «число зверя» — 666 (Откр 13:18), что толкуется как указание на числовое значение букв (гематрию) имени антихриста на иврите или греческом. В соответствии с этим под именем антихриста понимали выражение «неправедный агнец» по-гречески — указание на то, что он является фальшивой копией Христа, а также соотносили число 666 с именами римских императоров Нерона и Домициана (вероятно, со времен Нерона и гонений на ранних христиан сохранилась легенда о том, что антихрист будет ожившим Нероном).