Библиотека плавательного бассейна - [50]

В следующий раз я увидел Чарльза в бассейне, когда, плавая, как обычно, взад и вперед, едва не налетел на него в подводном мраке. Старик не плавал, а просто болтался в воде у самого бортика, там, где глубоко: запрокинув голову, подбоченясь, наискось опустив ноги под воду и, казалось, держась на поверхности благодаря животу, похожему на белый воздушный шар. Он не шевелился, словно впав в транс, а из-за сдвинутых на лоб защитных очков складывалось впечатление, что глаза погасли, повернувшись зрачками внутрь. На мой взгляд, старик смахивал на покойника, однако в том, как он лежал на поверхности, точно на наполовину погруженном в воду надувном матрасе, было нечто удивительно естественное. Среди суетливых пловцов и прыгунов в воду он производил впечатление невозмутимого, свободного человека, и, когда я узнал его, меня позабавило то, что и в воде его манера вести себя остается неповторимой, присущей только ему. При каждом втором повороте я смотрел на него из-под воды; а он изредка поворачивался, слегка шевеля руками, словно некое громадное, но кроткое земноводное. Я покинул бассейн, не став ему докучать.

В вестибюле, уже уходя, я увидел Фила. Мы не виделись с того дня, когда предварительно условились о свидании, и теперь я без особого удовольствия почувствовал удушье и учащенное сердцебиение. Мне хотелось узнать — так же, как раньше Биллу, — где он пропадал целую неделю, хотя и сам я, по-моему, слегка изменил свой образ жизни, чтобы с ним не видеться, словно, встретившись до назначенного часа, мы, подобно жениху и невесте, могли бы как-то расстроить помолвку. Фил сидел на одной из длинных, обитых материей скамеек — наклонившись вперед и опустив руки на колени, он читал взятый с клубного стеллажа листок с информацией о концертах, спектаклях и прочих мероприятиях. Поднимаясь наверх, я увидел его в профиль и сразу, еще оставаясь незамеченным, понял, что он просто убивает время. Он без конца вертел листок в руках, и у края рукавов голубой футболки молниеносно напрягались и расслаблялись красивые мускулы. На полу, у его обутых в парусиновые туфли ног, стояла сумка. Завидев меня, он сразу вскочил, напустив на себя дружелюбный вид. Я замедлил шаг и улыбнулся.

— Привет, Фил! — Я подошел, протянул руку и коснулся его плеча.

— Привет, — ответил он. На лице у него промелькнула улыбка. Он явно ждал меня, но поздоровались мы по-детски настороженно, словно школьники, которых знакомят родители.

— Где вы пропадаете? Что-то вас давно не видно внизу.

— Э-э, я там был, — сказал он. — Немного раньше.

Фил взял сумку. Ни один из нас не мог прямо сказать: «Ну что, вот и свидание, да?». Мы просто вместе направились к выходу. Ревностному приверженцу правил, принятых в «Корри», данное обстоятельство, возможно, показалось бы интересным — и Майкл, сидевший за конторкой, тут же подтвердил это подозрение, сказав укоризненным тоном: «Доброй ночи, господа». Было примерно полдевятого, и зимой пожелание «доброй ночи» показалось бы инстинктивным. Однако, не спеша выйдя на улицу, мы с Филом обнаружили, что небо все еще светлое, а от тротуаров и зданий веет теплом. Лето было в разгаре, и перед нами открывались дали долгого позднего вечера.

Продолжая говорить, я не раздумывая повернул не к станции метро, а в сторону гостиницы «Куинзберри». В легкой панике, вызванной сложившейся ситуацией, мы вели себя по-разному: Фил молчал с очень серьезным видом, а я болтал без умолку, неестественно спокойно и весело.

— М-да, хорошо все-таки прогуляться на свежем воздухе, — сказал я. — Какой чудесный вечер!

Фил, казалось, не знал, что ответить.

— В клубе становится всё больше народу, — продолжал я.

— Э-э… да… — сказал он, попытавшись было поддержать разговор и тут же снова умолкнув.

Несколько шагов мы прошли совсем рядом и, когда я слегка пошатнулся, пару раз соприкоснулись плечами. Стоит нам начать касаться друг друга, подумал я, и всё пойдет как по маслу.

— Да, — добавил он, — народу может стать слишком много.

С деланной широкой улыбкой я повернулся к нему:

— А всё потому, что такие парни, как вы, все время занимаются на тренажерах.

Наверно, Фил и раньше слышал подобные выражения недовольства, и потому в этих словах ему, видимо, почудился неподдельный сарказм.

— Нет, дело не в этом, — возразил он — и был, разумеется, прав. — А в том, что в клуб принимают так много новых членов.

А я всё продолжал ему улыбаться.

— Однако вы наверняка часто бываете в тренажерном зале, — сказал я. — Судя по тому, как вы поправляетесь, мой дорогой…

Я решил, что сейчас не обойтись без брошенного вскользь ласкового словца, но Фил никак на него не отреагировал.

До Филовой гостиницы оставалось минут десять ходьбы, и большую часть этого пути мы прошли в неловком молчании, с притворным интересом разглядывая здания, витрины и машины на стоянках. Как правило, когда я знакомился с потенциальным партнером в пабе или ночном клубе, по дороге к нему или ко мне — в такси или метро — мы пили, коротая время, и оба не скрывали желания заняться сексом. Нечасто бывал я таким трезвым, как в тот летний вечер, во время прогулки. Каждый шаг, сделанный в молчании, казался роковым, и меня начинали одолевать сильные сомнения. В общем и целом мне так везло, так улыбалось мне счастье, что партнеров я снимал по существу мгновенно: внимание мужчины, который мне понравился, сразу привлекали мое тело, мой хуй, мои голубые глаза. Недоразумений не возникало почти никогда. Малейшую нерешительность со стороны выбранного мною парня я легко преодолевал посредством неотрывного пристального взгляда. Но в случае с Филом я допустил опасную оплошность, пойдя окольным путем и позволив парню постепенно затронуть мои чувства. Конечно, мне очень хотелось отъебать его в большую мускулистую задницу — и несколько раз я даже отставал на шаг-другой, чтобы посмотреть, как он вихляет ею при ходьбе, — однако преобладало при этом нежное, покровительственное чувство. Оно делалось таким сильным, что возникали сомнения, недопустимые при кратковременной определенности случайных связей. Если я просчитался, если у Фила мы попросту выпьем в баре, сыграем в шахматы и пожмем друг другу руки — «Мне завтра рано вставать», — вечер превратится в сплошное мучение. Я уже представлял себе головную боль, тошноту, просьбы простить за скуку — и поспешное бегство. При этом я был так возбужден, что даже почувствовал упомянутые симптомы.