Библейский культурно-исторический комментарий. Часть 1. Ветхий Завет - [3]

Возможно, эта информация вызовет у неподготовленного читателя некоторое недоумение. Мы не ставили своей целью показать, как надо использовать предоставленную нами информацию, или объяснить, что она доказывает (или не доказывает). Читатель может спросить: «Что я должен делать с этой информацией?» Во многих случаях ничего особенного делать не требуется, зато обладание информацией может предотвратить заведомо неправильное толкование текста. Например, сведения, приведенные в связи с «кругом земли» в Ис. 40:22, возможно, и не разрешат затруднений, касающихся теологического объяснения использования в Писании представлений Древнего мира о форме земли, но они не позволят читателю впасть в заблуждение, будто между строк библейского текста зашифрованы современные научные представления. В общем, мы надеемся, что даже если специальная информация не найдет применения в каких–то ситуациях, она поможет лучше разобраться во всем многообразии явлений, свидетельствующих об отражении культурного наследия древнего Ближнего Востока в Ветхом Завете.

ПЯТИКНИЖИЕ

Введение

Несмотря на множество причин рассматривать Пятикнижие как целостное литературное произведение, вспомогательные материалы, относящиеся к каждой книге, весьма неоднородны. Поэтому мы предлагаем для каждой из пяти книг отдельное введение.

Бытие

Обычно Бытие делят на две части (1–11, 12–50). Вспомогательным материалом, наиболее полезным для понимания первой части, является мифологическая литература древнего Ближнего Востока. Месопотамская и египетская мифологии содержат богатый материал, раскрывающий представления людей того времени о происхождении мира и человека. Из произведений, созданных в Месопотамии, можно назвать поэму *«Энума элиш», эпос об Атрахасисе, а также ряд *шумерских мифов. Египетские мифы о творении представлены тремя основными текстами: из Мемфиса, Гелиополя («Тексты пирамид») и Гермополя («Тексты саркофагов»). Кроме того, в нашем распоряжении имеется несколько рассказов о потопе, входящих в состав эпоса о *Гильгамеше и эпоса об Атрахасисе. Изучение этой литературы позволяет заметить множество совпадений и различий в представлениях древних евреев и других народов Ближнего Востока. Совпадения убеждают нас в том, что между Израилем и его соседями было много общего. Иногда сходство проявляется в подробностях повествования (напр., в выпускании птиц из ковчега) или в таких особенностях текста, на которые мы прежде не обращали внимания (напр., в именовании сотворенных созданий). Некоторые совпадения заставляют задуматься, не придаем ли мы слишком большой религиозный смысл отдельным элементам текста (напр., созданию женщины из ребра), тогда как в других случаях мы можем обнаружить, что осознавали религиозный смысл не полностью (напр., появление Бога «во время прохлады дня»). В целом, подобные совпадения помогают понять библейские рассказы в более широком контексте.

Различия между библейскими и древними ближневосточными текстами позволяют уяснить некоторые особенности древнееврейской культуры и религии. Эти различия проявляются и в конкретных деталях (форма ковчега, продолжительность потопа), и в основополагающих концепциях (контраст между библейским представлением о создании мира словом Бога и мифологией Месопотамии, связывающей создание мира с рождением космических божеств). В большинстве случаев различия обусловлены (прямо или косвенно) монотеизмом религии Израиля.

Довольно часто совпадения и различия обнаруживаются в одних и тех же элементах. На древнем Ближнем Востоке было широко распространено представление о создании человека из глины (1) и по образу божества (2), но в Израиле эта идея получила совершенно иное преломление.

Мы не всегда можем объяснить эти совпадения и различия так ясно и убедительно, как нам хотелось бы. Различные ученые оценивают их по–разному, исходя из своих собственных предпосылок. Проблемы сложны, а выводы различных ученых весьма субъективны. По этой причине проще представить информацию, чем дать готовые ответы.

Наконец, сходство с соответствующей литературой древнего Ближнего Востока обнаруживается не только в рассказах, содержащихся в Быт. 1 — 11, но и в композиции этого раздела. Эпос об Атрахасисе, как и Быт. 1–11, включает краткий рассказ о творении, три предупреждения и приведение угрозы в исполнение. Подобные наблюдения помогают понять литературные аспекты формирования этой части Библии. Кроме того, если эта аналогия оправдана, мы можем по–новому взглянуть на библейские родословия: если в эпосе об Атрахасисе боги озабочены ростом численности людей и пытаются обуздать этот процесс, то в библейском тексте родословия отражают благословения о плодовитости и возрастании.

Поиск параллелей к Быт. 12—50 представляет более сложную проблему. Несмотря на попытки ученых закрепить за рассказами о патриархах такие определения, как «саги» или «легенды», никакая современная терминология не передает сущность древней литературы, и не столько способствует ее пониманию, сколько вводит в заблуждение. В литературе древнего Ближнего Востока нет ничего похожего на библейские рассказы о патриархах. Ближайшую аналогию можно найти в Египте, например, в «Истории *Синухета», но в этом произведении описывается жизнь только одного человека и не затрагивается тема отношений с Богом. Даже история Иосифа, если рассматривать ее саму по себе, ни с чем не сопоставима и не поддается классификации. Отдаленное сходство можно усмотреть только с историями Синухета, *Ун–Амуна и *Ахикара, описывающими жизнь придворных.