Безжалостный обольститель - [96]

Когда карета тронулась, Софи спросила:

– А где Клодия? Я бы хотела поблагодарить ее перед отъездом.

Джулиан оторвал взгляд от окна.

– Клодия переехала к отцу.

Улыбка исчезла с лица Софи, на нем отразилось удивление.

– Почему, Джулиан?

– Потому, дорогая, что мы потеряли доверие друг к другу.

– Это все из-за меня, да? О, Джулиан, не сердись на нее: она спасла мне жизнь!

Как будто он сам этого не знал.

– Мы не можем потерять Клодию! Надеюсь, ты найдешь выход из сложившейся ситуации.

– Не знаю, – признался Джулиан, ему не хотелось продолжать разговор на эту тему, он пребывал в полной растерянности.

На пристани их уже ждала вся семья. Энн и Юджиния бросились навстречу Софи. Все трое обнялись, что-то горячо шепча. Глядя на них, Джулиан вспомнил, как они девочками стояли вот так же, обнявшись... только тогда их было пятеро. Его охватили печальные воспоминания.

Они стояли, ожидая посадки на корабль, не зная, о чем говорить. Все украдкой рассматривали Софи, пытаясь увидеть следы синяков, признаки того, что она сломлена. Но ее лицо было спокойно, и никто не замечал ничего, что свидетельствовало бы о ее растерянности или грусти. И когда матрос подал сигнал к посадке, сестры обнялись и расцеловались, обещая часто писать друг другу.

Джулиан обменялся несколькими словами с Луи, расцеловал румяные щечки племянниц. Обняв Юджинию, он поцеловал ее макушку, взяв с нее обещание, что она будет писать не реже раза в неделю, сообщая ему о том, как дела у Софи, И когда наконец он повернулся к Софи, на глаза ему навернулись слезы. Она порывисто обняла его за шею и поцеловала.

– Никогда не прощу себе, что заставила тебя так страдать, Джулиан. У меня все будет хорошо, клянусь тебе, так что обещай не волноваться.

Он улыбнулся:

– Я попытаюсь, малышка, но обещать не могу. Она отстранилась.

– Передай Клодии, что я люблю ее! И непременно поблагодари за то, что она мне помогла. Я у нее в долгу.

Как и все они. Кивнув, он поцеловал Софи в лоб. И через несколько минут сестра скрылась на корабле.

Джулиан остался один.

Он велел кучеру сделать по Гайд-парку круг, потом еще один. Не хотелось возвращаться в темный, пустой дом с его могильной тишиной.

Господи, как же ему ее недостает!

В отчаянии он прижал кулаки к глазам. Клодия безвозвратно потеряна для него. Страшный кошмар стал явью. Он не оправдал ее доверия, подвел, как и всех остальных. Тоска и безысходность превратились в яростный огонь с тех пор, как она ушла, и этот огонь испепелял его душу. И сейчас он понимал, откуда эта тоска и безысходность.

Несчастье с Софи помогло ему понять ту боль, что снедала его с тех пор, как умерла Валери. Эта мысль возникла у него со всей кристальной ясностью, когда он вернулся домой с Аппер-Морленд-стрит и застал в гостиной Стэнвуда. После того как этот негодяй убрался, Джулиан сидел, сжав голову руками, до тех пор, пока ему не стало казаться, что он сейчас сойдет с ума... потому что ему нужна она, Клодия.

Она нужна ему сейчас, немедленно, чтобы ее руки обвились вокруг него, чтобы она что-то шептала ему на ухо. Ему нужно поделиться с ней своим горем, услышать слова утешения. Нужны были ее смешные фиалки на столе, игры на лужайке, чаепития с чудаковатыми дамами. Нужен ее смех, все оттенки ее улыбок, жар ее тела по ночам. Луч просветления коснулся его сердца, и он вспомнил слова викария на похоронах Филиппа: «И да познаешь ты в смерти свет Господа нашего, истинную любовь...»

Сейчас, сидя в карете, он едва не рассмеялся вслух над своей глупостью. Все это время он думал, что познал истинную любовь с теми, кто покинул его. Сейчас же он понимал, что та любовь, которой он так жаждал, настоящая любовь, ожидала его только с Клодией, любовь без начала и конца, чистая и сильная. Именно этого он так отчаянно хотел, сам того не понимая, еще с тех пор, как умер его отец. И он сам лишал себя этой любви, вбив себе в голову, что Клодия может быть несчастна с ним.

Да, он сделал ей больно. Оттолкнул, когда так сильно нуждался в ней. Она могла бы отвернуться от него, уйти, чтобы избежать дальнейшего скандала. Но она не ушла – она изо всех сил пыталась удержаться. И разве не ирония судьбы, что Филипп, погибнув, увлек за собой к краю пропасти и Джулиана. И тогда он стал цепляться за Клодию, сначала за ее идеальный образ, а потом уже за реальную Клодию, во плоти. Знала она об этом или нет, но именно она, Клодия, оттащила его от пропасти, не дав упасть.

Единственное, чего он хотел, – это похоронить всех демонов и просто любить ее, верить в нее, восхищаться ею, помогать ей. И чтобы она тоже любила его. Но он упустил свой шанс.

И наверняка скатится в ту проклятую бездну.

* * *

Семья Дейн была не единственной на Мейфэр, страдавшей в эти дни. В доме Уитни тоже все шло кувырком, только по иной причине.

Граф Редборн был твердо уверен, что Клодия теперь принадлежит Кеттерингу и, следовательно, он сам должен с ней разбираться, урезонивать и оплачивать ее расточительство. Все это Редборн на повышенных тонах высказал Клодии, заявив, что она не может покинуть мужа, если ее что-то не устраивает. Особенно после того, как сестра Дейна сбежала от законного супруга.