Безжалостная ложь - [15]

– Но ведь выбора не было? – припомнила со злостью Клодия, стараясь не замечать завистливые женские взгляды, следующие за нею по танцевальной площадке. Она переглянулась с женщиной, которая танцевала с пухлым, жизнерадостным человечком. До чего же просты чужие жизни в сравнении с ее, безнадежно запутанной! – Я не хотела с вами ужинать где бы то ни было – и уж тем более танцевать.

– Предпочли бы танцевать с Марком?

– Он не приглашал.

– Но собирался.

Ее задумчивый взгляд метнулся мимо довольной кружащейся пары к решительному подбородку, а оттуда, рывком, навстречу неотвратимому синему вызову. Так вот почему он так внезапно увлек ее в гущу толпы! Ею овладело нетерпение.

– Ну и что? Господи, да что, по-вашему, может случиться посередине танцевальной площадки?

– И вы еще спрашиваете?

И внезапно ладонь его скользнула от ее лопаток к выемке на пояснице, он привлек ее бедра к своим, давая ей ощутить их волнообразное, ритмическое движение, и когда Клодия слегка отшатнулась, это лишь подчеркнуло интимное соприкосновение их ног. Рука, чинно державшая ее руку, прижалась к его груди, пальцы Клодии оказались между их движущимися телами, словно в капкане, пока он все сильнее сжимал ее в объятьях.

– Что, по-вашему, вы делаете? – яростно прошептала она, чувствуя, как кровь прилила к ее бледным щекам.

– Танцую, – голос его мягко пророкотал прямо ей в ухо, жесткая челюсть прижалась к ее голове. – В конце концов, что может случиться посередине танцевальной площадки?

Он ловко повернул ее, бедро его скользнуло между ее бедер и на долю секунды задержалось, так что она слегка споткнулась, давая ему повод еще теснее прижать ее к себе. Если она раньше не ощущала его как мужчину, то уж теперь-то ощутила. Он оказался таким же сильным, каким выглядел, держал ее легко, умело…

– Очень забавно, – произнесла Клодия и со следующим шагом умышленно поставила острый высокий каблук на его ботинок из мягкой итальянской кожи и глубоко ввинтила. Зашатался на этот раз он и резко остановился посередине площадки, вполголоса ругаясь.

Клодия выпрямилась в узилище его могучей руки и пыталась не показать, до чего беспомощной она себя чувствует перед угрозой его несомненной мужественности.

– Вам довольно, мистер Стоун? А я думала, что вы гораздо выносливее.

Он посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Это вызов, Клодия? – мягко спросил он.

– Конечно же, нет. Мне просто не нравится, когда… когда… – она замялась, пытаясь найти точное слово для того, что он с нею делает.

– Когда с вами танцуют?

– О! – она посмотрела на него с возмущением.

– Но разве мы делаем не именно это? Не танцуем вокруг да около главного? – продолжал он с проницательностью, повергшей ее в отчаяние. – А главное – еще не определившиеся ваши чувства по отношению к прошлому. Вы говорите, что не собираетесь осложнять отношения с Марком, но если чувства не определились и у него?..

– Не по моей вине его невеста сегодня не пришла, – тотчас заняла оборонительную позицию Клодия.

– Если даже он ее пригласил… Глаза Клодии расширились.

– Это нелепо!

– Ой ли? Он с восторгом принял приглашение на ужин, но какой разумный человек захочет сидеть за одним столом с очередной подружкой и с бывшей возлюбленной?

Она даже не сознавала, что они снова танцуют, что держит он ее по-прежнему крепко и что они плавно передвигаются в такт музыке.

– С очередной подружкой? По-моему, вы сказали, что они помолвлены…

– Они с Серитой знакомы больше года, последние шесть месяцев ходят всюду только вместе. Она очень умная и красивая девушка, приветливая, милая, очень хорошо влияет на Марка…

А Клодия – нет, он явно это подразумевал.

– И как же Марк познакомился с этим образцом добродетели? – едко спросила она. – Очевидно, вы их друг другу представили…

– Собственно говоря, ее отец, Майкл Гленн, депутат парламента…

– И, несомненно, вы и с ним вместе учились. – Клодия понимала, что ведет себя стервозно, однако ничего поделать с собой не могла.

То, что он считал ее недостойной своего сына, до сих пор досаждало.

– И в самом деле, мы учились в одной школе-интернате, но в разное время. Майкл на десять лет старше.

– Тогда ему, должно быть, скоро будет пора в отставку, – ядовито подковырнула Клодия. – В таком случае недолго вам осталось пользоваться его политической влиятельностью.

Морган не обиделся, а рассмеялся – первый раз в ее присутствии. Смех был теплый, с хрипотцой, и ей стало приятно.

– Если я признаюсь, что через месяц стану сорокалетним хрычом, это порадует вашу мстительную душу? – во весь рот ухмыльнулся он, как будто этим не обеспокоенный.

– Когда Марк родился, вам было только восемнадцать? – ошеломленно выпалила Клодия.

– Да. – Его улыбка сжалась в обычную кривую линию. – И Марк стал бы отцом в эти же годы, если бы ваш ребенок выжил. И я был настолько же не подготовлен к отцовству, как он.

– И ч-что же вы?.. – спросила она, поневоле изумленная представлением о том, что Морган Стоун может быть к чему-нибудь не подготовленным.

– Конечно, женился на ней. – Он встретил ее изумленный взгляд и подтвердил то, что она поняла. – Да, моя подруга забеременела от меня, когда мы были еще студентами. А то почему же, по-вашему, я так старался увериться, что Марк не обречен на повторение ошибок прошлого? Двадцать лет назад брак являлся единственным вариантом в нашем кругу. Мы только-только окончили школу. У Марины близкой родни не было, а мои отказались нас поддерживать, материально или морально, пока не поженимся. Мы и поженились – но я не стал пресмыкаться перед родителями ради их одобрения. Бросил университет и пошел работать, добывать нам на жизнь. Хорошего ничего не вышло. Мы хотели от жизни разного. Если бы Марина не умерла, мы бы давно уже развелись.