Безымянлаг - [23]
Заместитель начальника лагеря прогремел шагами по коридору, Зимонин подождал, пока он откроет в темноте дверь своего кабинета. Начальник включил свет, заперся, прошел к сейфу у окна и достал оттуда бутылку без этикетки и два стакана.
– Будешь? С мороза – самое то. – Зимонин помотал головой. Чернецов налил себе полстакана. По запаху – самогон. Выпил в несколько глотков и шумно втянул воздух через зубы. – Хреново ты выглядишь, Александр Константинович, гимнастикой бы, что ли, занялся. Я вот дышу по Мюллеру.
Заместитель начальника лагеря по строительству еще немного поохал, вдыхая, и указал Зимонину на стул перед собой.
– В целом разговор неприятный, дорогой Александр Константинович. Вначале тебе неофициально скажу: не нравится мне, что ты к Зое подкатываешь. Но это между нами, так сказать. Я тебе и раньше это говорил и не для этого тебя сюда позвал. А дело вот в чем, дорогой Александр Константинович. Скажу тебе строго секретно, что в декабре у нас начнется Сталинская вахта. Знаешь, что это? Это ненормированный рабочий день, вот что. И об этом Павел Александрович Морозов в ближайшие дни объявит. Ты об этом языком не трепли. И будет у нас жаркий декабрь по тому случаю, что к 1 января мы со сдачей объектов не укладываемся, а нарушить приказ товарища Сталина в военное время – это сам понимаешь, что такое. И позволить себе этого мы не можем.
– Это я понимаю, Геннадий Аркадьевич.
– Еще б ты не понимал, Александр Константинович. Понимать понимаешь, а как будто не очень. Если ты опять кривую стену перекладывать задумал или еще какую дурь – выкинь из головы…
– Так ведь…
– Потому и разговор наш неофициальный, – резко перебил Зимонина Геннадий Аркадьевич. – Где станки для восемнадцатого авиастроительного?! У меня должна об этом голова болеть? Говорят, ты с зэками миндальничаешь? Твое право, Александр Константинович, только если ты думаешь, когда в срок не уложишься, тебя на фронт за это отправят, то я тебе сейчас объясню. Тебя, дорогой Александр Константинович, не на фронт отправят, ты, Александр Константинович, здесь останешься. Только все цеха будешь лично достраивать и своими ручками норму вырабатывать. Это понятно тебе?
– Так точно, Геннадий Аркадьевич.
– Вопросы есть?
– Сегодня бригада Берензона опять с тридцать пятого завода хотела доски вывезти.
Геннадий Аркадьевич замолчал. Откинувшись на спинку стула, глубоко вдохнул и выдохнул.
– Эти вопросы сам решай. Ты главный инженер района. Меня волнует только выполненный план, а как ты это сделаешь, сам думай. Так. Пойдем к столу, там уже москвич, наверное, заждался. – Геннадий Аркадьевич поднялся, заканчивая разговор. – Запомни, главное – сроки, остальное неважно, – добавил он в коридоре и уже громко, входя в зал с накрытым столом: – О, Иван, уже спустились? Я вот с молодым человеком разговаривал, познакомьтесь: специалист, инженер первого района, под его руководством ТЭЦ строится, ругал его за мягкость.
– Иван Неверов, – представился москвич.
Рукопожатие вялое, ладони влажные, нервничает, ерзает на стуле. Сколько ж ему лет? Так и не скажешь.
– Слышали сегодняшнюю сводку? Наши летчики восемьдесят девять танков подбили!
– Фашисты под Ленинградом так и стоят, – тихо проговорил Зимонин, не глядя на Чернецова.
– Ты демагогию не разводи, дорогой товарищ инженер, вечером передавали, шестьдесят самолетов немецких сбили. Чего не ясно: либо мы, либо они. Там фашисты, здесь стройка, делай свое дело. – Геннадий Аркадьевич нависал над столом, разливая водку по рюмкам. – За товарища Сталина, за победу!
Водка мягко прошла по горлу. Почти сразу Зимонину стало спокойней, хотелось еще, но Чернецов наливал только себе. Иван Неверов нерешительно расспрашивал Геннадия Аркадьевича, тот нес дежурную чушь. Нет, так он ничего не добьется. Зимонин рассматривал гостя, лицо неприятное, вроде и простое, но с каким-то изъяном. «Власть», – равнодушно подумал инженер.
Тетя Алла принесла тушеную картошку с мясом. Пахло вкусно, но аппетита не было, инженер размазывал еду по фарфоровой тарелке с выцветшей от частого мытья голубой каймой. Чернецов ничего о смерти Опарина и Чащина не знает, на похоронах не был, тел не видел. Как же. Сел на тему о трудовых подвигах и поехал. А москвич слушает, кивает. Кажется, верит Чернецову. Уедет через пару дней со всеми нужными бумагами, и никто никогда не узнает, что случилось на самом деле. Сегодня с утра у Зимонина вспыхнула маленькая звездочка надежды: вдруг проверка из Москвы все изменит? При взгляде на Неверова она таяла. Какая глупость! Месяц назад сюда приезжал сам Берия, инженер стоял от него в нескольких метрах, и, казалось, весь лагерь замер на время инспекции, но он уехал, и тут же исчезли Опарин и Чащин. Все стало как прежде. И как этот нервный хрен с залысинами может что-то изменить на Безымянке?
Зимонин перестал слушать разговор. Зоя закурила. Инженер опустил руку под стол, стараясь поймать ее ладонь, дотронулся, и Зоя отдернулась, как от змеи. Затушила недокуренную папиросу о нетронутую тарелку с едой.
– Не расходитесь, папа, подышите по Мюллеру. Спокойной всем ночи, – сказала она и встала из-за стола.
В 1975 году ветер выл над Волгой и гнал серые тучи, день не отличался ото дня, год от года, рабочие все обтачивали и обтачивали одинаковые болванки и на полученные деньги покупали дешевую водку или портвейн… Леха и Игорь легко и бездумно вынесли с родного завода слитки платины – чтобы задорого продать и вырваться из замкнутого круга. Но их жизнь внезапно изменилась неожиданным образом… В новой книге Андрея Олеха описаны уникальная куйбышевская субкультура эпохи застоя – фураги – и удивительные приключения Лехи и Игоря, рабочих парней с рабочей окраины – Безымянки. Содержит нецензурную брань!
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
В России тоже был свой Клондайк — с салунами, перестрелками и захватывающими приключениями. О нем еще не сняли кино, и русские мальчишки не играли в казаков-золотоискателей и разбойников — китайских грабителей. А на Дальнем Востоке, где, почти параллельно с Гражданской войной, бушевала золотая лихорадка, ходили по тайге оборотни, полулюди и таежные мудрецы, на поверхности Реки то и дело сверкал серебристо-черной спиной дракон Лун, и красные партизаны, белые казаки, японские оккупанты и китайские отряды — все пытались получить золото, которое им по праву не принадлежало.
Ты что творишь?! НЕ НАДО! Я говорю это себе, я говорю это тому, кто идёт прямо в логово хищницы. Я обращаюсь с этим воззванием к тому, кто собирается поменять надоевшую жену на новую – стройную девочку, сделавшую ему глазками. Куда ты лезешь? Там не будет ничего нового, там будет хуже, чем было. Там не будет НИЧЕГО!Ничего хорошего, слышишь!Ах, ты уже в процессе?Ну, тогда читай хронику моего развода…
Циничный московский концептолог Антон Рампо отправляется в Сочи выполнять правительственный заказ – ни много ни мало создавать положительный образ Олимпиады-2014. Антону под силу даже эта нелегкая задача, ведь он – гений креатива!На гонорар он планирует купить небольшой островок во Французской Полинезии, где солнце светит круглый год. Но случайный поворот на небольшую горную дорожку раз и навсегда меняет его судьбу. Столичный концептолог попадает в гостеприимный, честный и цельный мир – туда, где ночуют боги.
Роман Алексея Поляринова напоминает сложную систему озер. В нем и киберпанк, и величественные конструкции Дэвида Митчелла, и Борхес, и Дэвид Фостер Уоллес… Но его герои – молодые журналист, хакер и художница – живут в Москве и, как могут, сопротивляются наступлению дивного нового мира. И защищают центр тяжести – свой, своих семей и своей родины – как умеют. Содержит нецензурную брань!