Безутешная плоть - [33]

Ты раздражаешься и часто дышишь. Потом подавляешь раздражение и проходишь к столу.

– Ваши последние контрольные. – Ты смотришь в глаза, в которых страх, веселье или скука.

Твоя ученица открывает парту и просовывает туда несколько газет.

– Из ваших последних контрольных, – повторяешь ты.

С изумленным интересом, как будто наблюдая за другим человеком, ты отмечаешь, что, хоть ты и глотала, и глубоко дышала, дыхание опять становится быстрее.

– Они ясно говорят о том, что нам придется вернуться к первым принципам диффузии, – начинаешь ты. – Эти принципы, применительно к человеческому дыханию, мы пройдем с вами еще раз как в целом, так и в деталях. Они входят в программу средних классов, и вы должны их знать.

Эсмеральда берет газету у девушки, которая сидит рядом с ней, и тоже засовывает ее в парту.

– Диффузия. Попрошу определение, – требуешь ты.

Все молчат.

– Я сейчас пройду по классу и буду считать до пяти, – говоришь ты.

Раз.

Ты берешь рейсшину и идешь по проходу.

Медленно приближаешься к Элизабет. Как и Эсмеральда, Элизабет получает стипендию Родса. Однако она послушная. У нее хватает ума не смотреть на тебя.

Два!

Класс затаил дыхание.

Три! Четыре!

Ты подходишь к Элизабет и поднимаешь рейсшину.

Пять.

Твоя грудь поднимается и опускается. По лицу течет пот. Он затекает тебе в глаза. Брызжет из подмышек, смешиваясь с дезодорантом. Ты заявляешь, что тебе понятно, никто в классе не хочет учить биологию; в таком случае им придется выучить, что такое насилие. К тебе тянутся две-три девушки. Бесполезно. Ты уходишь в нестерпимый свет.

Юная богиня выбегает в соседний класс.

Вернувшись вместе с Эсмеральдой, мисс Русике спокойно осматривается и уходит сообщить миссис Самайте.

Одна девушка смеется. Когда ты смотришь на нее, она закусывает губу до крови. Воодушевленная ее страхом, ты снова переключаешься на Элизабет. Через несколько секунд в класс заходит директор. Она ждет, что ты прекратишь, но ты не останавливаешься. Директор осторожно берет тебя за плечо. Ты швыряешь рейсшину в доску. Обхватываешь руками голову. Долго, громко, еще громче кричишь, и от крика в классе все дрожит.

Скоро ты выходишь за директрисой в ее кабинет. Она предлагает тебе чашку чая. Ты отказываешься. Не задавая никаких вопросов, понизив голос, говоря спокойно, медленно, директор дает тебе несколько дней, чтобы прийти в себя. Оповещая всех, что ты получила плохие новости от близкой родни, она ведет тебя к своей машине и отвозит к вдове.

* * *

В эти выходные ты напугана, как еще никогда в жизни, чудовищный ужас не оставляет места угрызениям совести. Твоя единственная забота – сохранить работу, в значительной степени для того, чтобы платить арендную плату. Кристина, которая заняла комнату Берты, перехватывает тебя у своей двери и зовет к себе.

– Зайди, забери кукурузную муку, – напоминает она тебе.

Ты извиняешься и говоришь, что зайдешь завтра. В воскресенье ты не можешь смотреть на нее, уверенная, что она увидит, как свет, ставший прибежищем в классе, потускнел и превратился в пульсирующий багровый шар, высасывающий из тебя всю энергию, так что каждое слово стоит тебе нечеловеческих усилий. Ты сидишь в комнате и, когда она стучится в дверь, молчишь.

На следующий день, в понедельник, ты на пробу выглядываешь за дверь, ожидая, что она положила под нее материн мешок с кукурузной мукой. Не увидев ничего, что помешало бы выйти, ты с облегчением вздыхаешь. Вернувшись в школу, в кабинете ты не находишь себе места, но за обедом никто не упоминает инцидент, и ты чувствуешь, как глубоко внутри, там, где она почти уже угасла, поднимается волна надежды.

Когда ты возвращаешься из учительской, свет этой надежды привлекает робкую маленькую младшеклассницу, которая предлагает тебе донести сумку. Ты отпираешь кабинет, и ребенок несет ее к столу, делая три прыгающих шага на один твой. Дойдя до стола, девочка беззвучно ставит сумку на пол.

– Ты в каком классе? – спрашиваешь ты, впечатленная такой почтительностью.

– Первый Мууйу, – следует ответ. – Я хочу сказать, первый Мууйу, мадам, – поправляется она, смутившись своей ошибке и теребя пальцы.

– Хорошо, – отпускаешь ты ее. – Постарайся остаться такой же и слушайся учителей. Тогда мы встретимся в третьем классе.

Она прыгает от радости, а ты берешь журнал, чтобы набросать план отчета.

Скоро ты натыкаешься на имя «Чинембири, Элизабет». Великодушная от сознания новой силы, ты пишешь несколько лестных характеристик.

В этот момент раздается стук в дверь.

– Войдите, – откликаешься ты.

Дверь открывается, и на пороге неуверенно стоит стажер по шона.

– Мисс Сигауке, вас вызывает директор. В ее кабинет.

Тебе не нравится, что приятное занятие прервали, но ты обязана подчиниться.

В кабинете директора сидят три человека. Ты четвертая, и помещение оказывается набито битком.

Ты садишься на единственный свободный стул у кофейного столика. Миссис Самайта кивает на пару, сидящую на диване, придвинутом к дальней стене.

Увидев тебя, женщина прикрывает глаза. Она делает несколько глотательных движений, но не в состоянии проглотить то, что нужно. Потом ахает и начинает тихо плакать. Мужчина дотрагивается до ее локтя и просит замолчать. В голосе сочувствия совсем немного, как будто он рад, что горе спутницы давит на все, что можно увидеть, понюхать, потрогать.