Он нахмурился:
— А вам идет, когда волосы подняты.
— Я их всегда так ношу. — Она машинально дотронулась до заколки.
— Да? Странно, я этого не замечал… — Его взгляд, казалось, жег ее кожу.
— Это все из-за платья…
— А, значит, вы прятались. Скрывали за одеждой такую прекрасную фигуру.
Верх платья выполнял также функции бюстгальтера, приподнимая грудь, придавая ей пышность.
— Я и сама об этом не догадывалась. — Энни попыталась за шуткой спрятать смущение.
— Вам идут красивые платья. — Голос его прозвучал чуть хрипло. — Стоило бы чаще так одеваться.
— Мне некуда так одеваться. — Она посмотрела в сторону зеркала, пытаясь поймать свое отражение.
Синий цвет подчеркивал рыжеватый оттенок ее волос. Широкие плечи Синклера заслоняли часть ее фигуры, скрывая самые соблазнительные формы. В зеркале они казались парой. Расстояние между ними сократилось, почти исчезло.
Если бы.
Энни снова попыталась рассмеяться. Ее смех беспомощно повис в воздухе, неожиданно ставшим жарким и душным. Под его пристальным взглядом она почувствовала дрожь. Слова не шли на ум. Их взгляды встретились. Одна секунда, две, три…
Губы Синклера прижались к ее губам с неожиданной силой. Энни ответила ему с не растраченной за долгие годы страстью.
Его поцелуй опьянял, как крепкий ликер. Она еще никогда не была так близко к нему. Его кожа казалась гладкой, но теперь Энни чувствовала и легкую шероховатость щетины. Его пальцы скользнули сквозь ее волосы, освобождая их от заколки, срывая стон с его губ.
Внутри ее развернулась пружина желания. Его страсть, жажда были осязаемы. Она могла чувствовать дрожь твердых мышц. Жар загорелой кожи. Горячее дыхание на своей щеке.
«Что мы делаем?»
Эта мысль казалась такой далекой, такой чужой. Пальцы Энни вплелись в его густые волосы. Они были шелковистыми. Его руки скользнули по ее спине, ягодицам. Она прогнулась. Его дыхание участилось.
Поцелуи Синклера оказались жесткими, страстными. Его пальцы впивались в тонкую ткань платья, желая почувствовать под ним ее тело. Он притянул ее ближе, заставляя ощутить его эрекцию.
Энни задохнулась. Вытащила его рубашку из брюк. Его мышцы, сильные и напряженные, двигались под ее пальцами. Она не раз видела его полуобнаженным, но никогда не думала, что сможет собственными руками ощутить его силу.
Синклер расстегнул пуговицы на ее платье. Ее кожу покалывало от желания скорее почувствовать его ладони на своей коже.
«Ты действительно собираешься позволить ему раздеть себя?» — спросил ее внутренний голос. И все ее тело ответило — да. Синклер, как и она, просто скрывал свои чувства. Надо же. Ей и в голову не могла прийти такая мысль.
Энни засмеялась, когда его пальцы проникли под ткань, было щекотно. Он сдвинул лиф, награждая ее восхищенным взглядом. Темная прядь волос упала на его глаза, когда он начал спускать платье дальше.
Ее соски коснулись его груди, когда Энни наклонилась, чтобы расстегнуть ремень. Пальцы Синклера скользнули под резинку ее трусиков. О, если бы на ней было более элегантное белье, подумала она, вспыхнув при мысли, что он увидит ее практичные-бабушкины-штанишки.
Синклер не обратил на это никакого внимания. Между лихорадочными поцелуями она чувствовала его горячее дыхание на своей шее. Его эрекция мешала расстегнуть молнию на джинсах. Наконец ей удалось справиться с этой задачей.
Дыхание Энни участилось. Жар сжигал ее изнутри. Теперь стояли обнаженные друг против друга. Его тело покрывал загар, живот был плоским и твердым, его эрекция…
Вау. Они действительно собирались заняться любовью? Похоже, именно к этому все и шло. Глаза Синклера были закрыты, его руки двигались по ее телу. От его прикосновений кожа словно наэлектризовалась. Как совершенно обычный день мог сделать такой поворот? Было ли это как-то связано с пропавшей чашей?
Или с проклятием?
Энни почувствовала, как похолодела ее кожа, словно от внезапно потянувшего сквозняка. Этот мужчина был ее работодателем. Она служила в его доме. С другой стороны, поезд уже ушел. Они стояли обнаженные в большой спальне, смятая одежда лежала у их ног. Поздно было притворяться, что ничего не случилось.
И сейчас Энни хотелось только одного — еще больше сблизиться с ним. Она подумала, не сказать ли ему, что у нее стоит спираль, но не хотелось разрушить столь деликатный момент прозаическим замечанием.
И она поцеловала его.
— О, Энни, — выдохнул он.
Она не была девственницей и имела представление, каким может быть секс. Но подобных ощущений она никогда не испытывала. Пальцы Синклера впивались в ее бедра, пока его губы ласкали ее, заставляя стонать от наслаждения.
Она и не думала, что Синклер может быть столь раскованным в постели. Он всегда казался ей таким консервативным.
Двигаясь с искусной плавностью, он доводил Энни до состояния, когда она готова была взорваться, но потом снова менял позицию, чтобы достичь новых высот. Увидеть — почувствовать — его, задыхающегося от желания к ней, сводило ее с ума.
— О, Энни, — снова пробормотал он, целуя ее в губы и погружаясь так глубоко, что, казалось, они могли стать единым целым.
— О, Син. — Так она называла его в своих фантазиях, словно герцога из ее любимого романа.
