Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни - [43]
«Это наша семейная традиция, Виктор.
Тебе не понять».
С другой стороны, пыль как метафоричное олицетворение жизни – довольно избитое клише. Даже Иисус использовал его в Библии в своей речи про «прах к праху». Правда, моя мама только что прочитала эти строки у меня из-за плеча и напомнила мне, что Иисус на самом деле ничего сам не писал и большая часть глав в Библии названа в честь тех ребят, которые на самом деле проделали всю работу (скорее всего, трезвыми), записывая и редактируя все это дело. Господи, для атеиста эта женщина знает слишком много про Иисуса. Также она постоянно указывает мне на грамматические ошибки.
Если бы эта книга была Библией, то эту главу пришлось бы назвать «Книга Нельды».
Как бы то ни было, жизнь и пыль неспроста идут рука об руку. Иногда она идеально слепляется в кучу, и получаются кирпичики, из которых строится жизнь.
Иногда она скапливается настолько толстым слоем, что все предстает глазу размытым и мрачным. Случается, что она попадает в мой «Амаретто», и тогда мне приходится наливать себе новый бокал, правда, чаще всего пыль в данном случае выступает в роли кошачьей шерсти, что, конечно, не совсем то же самое.
Моя жизнь всегда была очень странной, кроме того, в ней было слишком много взлетов и падений, с которыми среднестатистическая женщина могла бы справиться (что весьма странно, потому что это все был мой личный опыт, к которому среднестатистическая женщина не имеет ни малейшего отношения).
Когда я оглядываюсь на свою жизнь, то вижу и самые счастливые ее моменты, и далекие от таковых периоды, когда мне приходится уговаривать себя, что суицид – это не выход. Между этими двумя отметками и колеблется моя жизнь. Я вижу, как грусть и трагедии в моей жизни сделали эйфорию и радость гораздо приятнее. Я осознаю, как, растягивая свою душу, чтобы почувствовать каждый сантиметр внушающей ужас депрессии, тем самым я обеспечила себя дополнительным пространством для роста и наслаждения красотой жизни, которую другим, возможно, и не дано оценить.
В моей жизни всегда есть пыль, которая неминуемо оседает на полу и которую потом выметают за дверь, но до этого на одно великолепное мгновение я вижу, как пылинки ловят луч света и начинают сиять и танцевать, словно межзвездные частички. Я наблюдаю, как все начинается и заканчивается, полноценно проживая таким образом свою жизнь. Она прекрасна своим уродством, и грязного налета в ней ровно столько, сколько нужно.
В ЛЮБОЙ МЕЛОЧИ МОЖНО ОТЫСКАТЬ НЕЧТО УДИВИТЕЛЬНОЕ И ПРЕКРАСНОЕ. МОЯ МАМА БЫЛА ПРАВА: ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТОГО, КАК НА ЭТО ПОСМОТРЕТЬ. У ЧЕЛОВЕКА ВСЕГДА ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫБОРА И ОЦЕНКИ СОБСТВЕННОЙ РЕАКЦИИ НА ТУ ИЛИ ИНУЮ СИТУАЦИЮ.
«Ну хоть соски прикрыла»
Я:
– Я нормально одета?
Виктор:
– Да. Нормально[43].
Виктор:
– Почему ты переодеваешься? Нам пора выходить!
Я:
– Потому что тебе не нравится, как я выгляжу, значит, мне нужно переодеться.
Виктор:
– Я же сказал, что ты выглядишь хорошо.
Я:
– Нет. Ты сказал, что я выгляжу «нормально», а это, по сути, то же самое, что сказать: «Что ж, ну ты хоть соски прикрыла».
Если бы ты сказал, что я выгляжу «хорошо», то я бы не так сильно переживала, но, наверное, все равно бы переоделась, потому что «хорошо» равнозначно «лучше забей и оставь все как есть». Чего я делать не буду, потому что мне не все равно, как я выгляжу.
Виктор:
– Это самый большой бред, который ты когда-либо говорила.
Я:
– Вовсе нет. Если бы ты действительно думал, что я выгляжу нормально, то тебе следовало сказать, что я выгляжу великолепно.
Виктор:
– Ты выглядишь великолепно. Хватит сходить с ума и садись уже в гребаную машину!
Я:
– Нет. Не сяду, пока не буду выглядеть нормально.
Виктор:
– Я же тебе сказал, что ты выглядишь нормально!
Я:
– ИМЕННО. Но мое «нормально» не то же самое, что твое «нормально». Не могу поверить, что мне вообще приходится это объяснять.
Виктор:
– Я – тоже!
Я:
– Ладно, позволь мне привести тебе другой пример. Представь, что у нас с тобой был первый секс. Ты спрашиваешь, понравилось мне или нет. И я говорю: «Было нормально».
Виктор:
– Оу.
Я:
– Именно.
Виктор:
– Ладно. Ты выглядишь восхитительно.
Я:
– Правда? То есть я выгляжу нормально?
Виктор:
– Даже не знаю, что ответить. Это вопрос с подвохом?
Я:
– Нет. Просто кивни и скажи что-нибудь приятное по поводу моих туфель, прически или чего-нибудь в этом духе.
Виктор:
– Ладно.
Я:
– …Лучше бы тебе поторопиться.
Виктор:
– Я думаю.
Я:
– Ух ты.
Виктор:
– Мне нравится твоя кожа, потому что она не дает твоим внутренностям упасть на ковер.
Я:
– Если бы мне давали по доллару каждый раз, когда мужчина мне это говорит…
Победитель: Виктор.
Потому что теперь он знает, как устроен мир.
Быть убитым лебедями – это не такая гламурная смерть, как это может показаться
Недавно мы в очередной раз переехали, следуя нашей традиции покупать дом, ремонтировать его, а потом выставлять на продажу за пятнадцать минут до того, как по-настоящему почувствуем себя там как дома. Когда Виктор решил, что нам снова нужно переехать, я сказала ему, что этот дом был последним, и в следующий раз если я куда и перееду, то в свой гроб. Тогда он дождался, пока я не уеду по делам из города, и купил старый (но очень милый) дом, нуждавшийся в капитальном ремонте, с огромным количеством нерешенных строительных и прочих вопросов, и который мог, наверное, нас убить. Если вкратце, то мы купили «меня» среди домов.
