Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни - [42]

) действительно теперь наткнетесь на мертвеца в общественном туалете? Я бы сказала, что они тают с каждым прочитанным вами предложением. Раз уж на то пошло, то я вам таким образом помогаю.

Можете не благодарить

На самом деле, вам следует настоятельно порекомендовать всем своим друзьям и близким прочитать эту книгу, чтобы снизить и их шансы тоже наткнуться на труп в туалете. Ведь именно так мы и проявляем свою любовь. Мы придерживаем им волосы, когда их тошнит, мы помогаем им с переездом и защищаем их от мертвецов в туалете. Я советую купить всем, кого вы любите, по экземпляру этой книги и подписать ее: «Я купил тебе эту книгу, чтобы защитить тебя от трупов в туалете, потому что я тебя люблю».

Так они поймут, что вы говорите правду.

Вот почему я предпочитаю стричь себя сама

Я:

– Мне нужно просто подровнять волосы, ну и, возможно, сделать небольшое мелирование.

Парикмахерша:

– Знаете, что нам следует сделать? Нам нужно сделать вам бразильское выпрямление.

Я:

– Ну уж нет.

Парикмахерша:

– Почему? Это будет выглядеть потрясающе. А на этой неделе мы делаем это всего за сто пятьдесят долларов.

Я:

– Серьезно? Это звучит, как пытка. Не понимаю, как вам удается кого-то на это уговорить, да еще чтобы они за это платили.

Парикмахерша:

– Это не так уж плохо. Просто на это требуется некоторое время, и первые пару дней нужно быть очень осторожной. Так, например, нельзя собирать волосы в хвостик или в косичку, иначе это все испортит.

Я:

– Какого хрена? Кто собирает свои лобковые волосы в косичку?

Парикмахерша:

– Ш-ш… Што?

Я:

– Я просто не понимаю.

Каждый год я слышу про то, как женщины все больше и больше изгаляются со своими лобковыми волосами, и я это просто не понимаю! Они приклеивают туда стразы, делают восковую депиляцию. Я не хочу, чтобы кто-то помогал мне заплетать их там в косичку. Если честно, я немного в шоке от того, что у людей они настолько длинные, что их можно собрать в хвостик. Я, конечно, никого не осуждаю, но раньше я даже не знала, что мне нужно мечтать о длинных лобковых волосах. Я с волосами на голове-то еле справляюсь, чего уж говорить про мои кустики.

Парикмахерша:

– Я… в полном замешательстве.

Я:

– Тогда нас таких две.

Парикмахерша:

– Так, бразильское выпрямление – это специальная процедура по выпрямлению волос с помощью фена НА ГОЛОВЕ. Они становятся менее кучерявыми.

Я:

– А-а…

Парикмахерша:

– Ага.

Я:

– Теперь я понимаю, почему вы выглядите такой озадаченной.

Парикмахерша:

– Ага.

Я:

– Но знаете что? В свою защиту могу сказать, что попроси я вас сделать мне бразильскую депиляцию, и вы отвели бы меня в специальную комнату и сделали бы мне стильную интимную прическу, так что я просто решила, что бразильское выпрямление – это когда их перед этим еще и выпрямляют, вот и все.

Парикмахерша:

– Ха! Это было бы… странно.

Я:

– Честно говоря, не более странно, чем если бы я попросила вас вырвать все мои лобковые волосы с корнями. Тут как посмотреть. В любом случае вы все равно будете делать интимную стрижку.

Парикмахерша:

– Нет, не буду. Мы не делаем никакую депиляцию. Мы делаем только прически на голове.

Я:

– А-а-а. Теперь-то я понимаю, что, наверное, вам впервые доводится участвовать в подобном разговоре.

Парикмахерша:

– Мне хотелось бы верить, что никому еще не доводилось участвовать в подобном разговоре.

Я:

– Ну, ок…

Все зависит от того, как на это посмотреть (Книга Нельды)

Когда я была маленькой, мы жили довольно бедно, но никогда об этом не говорили. В этом не было необходимости. По той же самой причине бегемоты не говорят о том, что они бегемоты. Ну или, как минимум, это одна из причин.

Однажды, однако, будучи подростком, я как-то упомянула своей маме (ее зовут Нельда), что мы грязные нищеброды, и она тут же перестала вытирать тарелки, удивленно приподняла бровь и сказала: «Вздор. У нас полно грязи. Слишком много, если уж на то пошло. Да мы, практически, купаемся в ней. Мы даже планируем быть в ней похоронены. Вот сколько у нас грязи».

– Семитика, – фыркнула я с тем насмешливо-скучающим видом, которым, наверно, в совершенстве владеют только глупые четырнадцатилетние девочки.

– Думаю, ты имела в виду «семантика». Семитика – это…ну не знаю… когда тебе по-настоящему нравятся евреи, думаю? Иди сбегай, узнай.

– Есть отдельное слово для тех, кому нравятся евреи? – спросила я. – Это как-то странно. А есть ли слово, описывающее людей, которым нравятся христиане?

– Да, – вздохнула моя неверующая мама, взглянув краем глаза на изображения Иисуса, которые мой отец повесил на стену. – Толерантные. Смысл в том, – продолжила она, – что мы не грязные нищеброды. Мы богаты грязью. Весь наш дом на ней построен, и, подозреваю, на ней держится большая часть нашей мебели. Вот почему не стоит слишком усердно вытирать пыль. Потому что на пыли держится мир. Весь мир сделан из пыли. Пыли, принесенной ветром. Пыли из костей динозавров. Межзвездной пыли. Так что у нас полно грязи. Могу тебя заверить, мы вовсе не нуждаемся в грязи. Все зависит от того, как на это посмотреть.

Мамины слова годами эхом отдавались в моей голове. Главным образом потому, что это очень удачный предлог, чтобы не протирать пыль. Кстати, на деле мы с сестрой не были против, когда мама не протирала пыль, потому что делала она это обычно старыми папиными трусами. Странно осознавать, что дом становится чище, когда его протирают нижним бельем твоего отца. Кроме того, это отличный способ уклониться от уборки, потому что каждый раз, когда я пытаюсь объяснить Виктору эту теорию моей мамы про пыль, он закатывает глаза и обвиняет меня в безумии, а я в ответ просто кричу: