Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - [13]
Тот факт, что на протяжении большей части XX века российской буржуазии как таковой не существовало, в значительной степени объясняет, почему сегодня она не является правящим классом, подобно своим британским или французским аналогам. Олигархи, появившиеся в России в 1990-х годах, не были наследниками устоявшегося буржуазного класса: частная собственность на средства производства появилась только после приватизации советской промышленности в ходе рыночных реформ 1990-х. Большая часть нового богатства возникла в результате присвоения государственных активов, в том числе так называемыми красными директорами, которые приватизировали управляемые ими государственные предприятия и таким образом превратились в капиталистов. В отличие от Запада, российские олигархи в тот период обладали политической властью как независимые и влиятельные воротилы, а не как представители сплоченной социальной группы.
После хаоса 1990-х годов Путин взял экономическую либерализацию под личный контроль и в значительной мере обуздал олигархов. В результате сегодняшняя российская буржуазия не обладает серьезной политической властью. Согласно новым правилам игры, богатые русские должны держаться в стороне от политики, чтобы не испортить отношения с Путиным. Но при этом они по-прежнему владеют значительными долями российской экономики — в полном соответствии с марксистской концепцией буржуазии. Поскольку они не участвуют непосредственно в политической жизни как класс, влияние на доминирующий культурный и социальный дискурс в обществе оказывают российская медиаэлита и кремлевские политтехнологи[61].
Короче говоря, история возникновения новой российской буржуазии существенно отличается от траекторий, пройденных французской или английской буржуазией. Однако с социологической точки зрения в плане жизненных ценностей и практик легитимации она со временем приобрела все больше черт, присущих соответствующим западным классам. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к некоторым литературным и нелитературным источникам. Например, в телесериале «Аббатство Даунтон» мы видим, как британские аристократы вступают в брак с «долларовыми принцессами», чтобы спасти свои разоряющиеся имения; аналогичное явление описано и в романах Оноре де Бальзака, которые недавно были использованы в качестве социально-исторического источника экономистом Тома Пикетти. Несмотря на уникальность постсоветской истории, она воспроизводит процессы, которые неоднократно наблюдались в других обществах в прошлом, а именно: новые деньги становятся респектабельными и законными, а социальные парвеню со временем превращаются в общепризнанную элиту. Как показывает мое исследование, большинство богатых русских, еще недавно имевших репутацию баронов-разбойников, в настоящее время успешно трансформируются в уважаемых буржуа.
Как стать буржуа в постсоветской России?
Как стал возможен столь быстрый переход к более респектабельному поведению именно в России — стране показной роскоши, лимузинов и фальшивых дворцов в стиле барокко? В зыбкой ситуации постсоветской России, при отсутствии буржуазной традиции, на которую мог бы опереться новый богатый класс, большим подспорьем послужила интеллигенция. Русское слово «интеллигенция» — одно из немногих вошедших в английский язык, отчасти благодаря переводу таких произведений, как роман Ивана Тургенева «Отцы и дети» (1862). В СССР этим термином официально называли людей умственного труда, «белых воротничков», не охваченных марксистским классовым делением: инженеров, учителей, профессоров, деятелей культуры, врачей, ученых, писателей, художников, а также государственных и партийных функционеров. Происхождение из советской интеллигенции обеспечивает новых российских буржуа идеальной родословной и ценным культурным капиталом, представляя альтернативу «голубой крови» и ускоряя процессы их буржуазификации.
Обращение к интеллигентским корням ради обретения респектабельности вовсе не означает, что богатые русские становятся лучше в нравственном плане. Превращение в настоящую буржуазию не подразумевает и меньшей склонности к коррупционным бизнес-практикам. В этом новые российские буржуа мало чем отличаются от устоявшейся английской, французской или итальянской буржуазии, представители которой подчас не чураются участвовать в противозаконных налоговых схемах или более серьезных правонарушениях. Но при этом происхождение из советской интеллигенции служит для богатых русских весьма удобным историческим фактором, позволяющим обособиться от других социальных групп.
После экономического кризиса 2008 года и особенно после обвала рубля в 2014 году богатые русские наиболее остро ощутили потребность в легитимации. Представители высшего класса в России, как и в других странах, в конечном итоге хотят ощущать себя достойными своего привилегированного положения в обществе, убедить самих себя и других в том, что они заслуживают его благодаря своим превосходным личностным качествам и необычайным талантам[62]. Они хотят быть приняты в своей среде, ощущая ее социальную сплоченность.
