Безумно богатые азиаты - [80]

Вай Мун и Пейк Лин подъехали к дому доктора Гу, припарковав блестящий новый «мазерати-кватропорте» рядом с ржавыми металлическими воротами.

– Поверить не могу, что он все еще живет тут, – сказала Пейк Лин, пока они шагали по потрескавшейся забетонированной дорожке. – Разве ему не пора перебраться в дом престарелых?

– Мне кажется, он отлично справляется. У него есть служанка, а еще две дочери.

– Умно было с его стороны не продавать тебе землю тридцать лет назад. Теперь этот клочок земли стоит целое состояние. Это последнее незастроенное пятно на Дюнерн-роуд. Мы, наверное, могли бы построить здесь какой-нибудь узкий многоквартирный дом, – прокомментировала Пейк Лин.

– Я же тебе говорил, что он собирается умереть в этой лачуге. Я рассказывал то, что услышал от моего биржевого маклера господина Оэя много лет назад? У доктора Гу миллион акций «Эйч-эс-би-си»[128].

– Что?!! – Пейк Лин в шоке уставилась на отца. – Миллион? Так это ж больше пятидесяти миллионов на сегодняшний день.

– Он начал скупать акции еще в сороковых. Эту сплетенку мне поведали двадцать лет назад, а с тех пор сколько раз дробились акции?! Так что у нашего старичка сотни миллионов.

Пейк Лин с интересом уставилась на человека с непослушной седой шевелюрой, выскочившего на крыльцо. Гу был в коричневой полиэстеровой рубашке с коротким рукавом, выглядевшей так, будто ее пошили в Гаване еще до Кастро, и темно-зеленых пижамных штанах.

– Го Вай Мун! Как я посмотрю, ты все еще соришь деньгами и покупаешь дорогие машины! – воскликнул старик неожиданно звонким голосом.

– Приветствую, доктор Гу. Вы помните мою дочь Пейк Лин? – Вай Мун похлопал старика по спине.

– Ай-я, это твоя дочь? А я-то думал, это твоя новая любовница. Знаю я вас, богатеев.

Пейк Лин рассмеялась.

– Здравствуйте, доктор Гу! Мой отец не стоял бы здесь, будь я его любовницей. Маман кастрировала бы его.

– Ох, а я думал, она это сделала давным-давно.

Все рассмеялись. Доктор Гу усадил гостей на деревянные стулья во дворике. Пейк Лин заметила, что трава была скошена и тщательно подстрижена. Забор, выходивший на Дюнерн-роуд, обвивала пышная ипомея, отгораживая эту пасторальную идиллию от оживленной улицы. «Наверное, другого такого места на всей улице не осталось», – подумала Пейк Лин.

Пожилая китайская служанка вышла из дома с большим круглым деревянным подносом, на котором стояли керамический чайник, старый медный чайник, три глиняные чашки и три чашки поменьше[129]. Доктор Гу поднял чайник и начал разливать чай.

– Обожаю смотреть на чайную церемонию в исполнении доктора Гу, – тихонько сказал Вай Мун своей дочери. – Смотри, как он наливает воду. Это называется «сюань ху гао чун» – «проливать из высоко поднятого чайника».

Затем доктор Гу разлил чай по чашкам, но не предложил гостям, а, к удивлению Пейк Лин, театральным жестом выплеснул на траву карамельного оттенка жидкость и наполнил чайник новой порцией горячей воды.

– Смотри, Пейк Лин, это была первая заварка, ее называют «ряд облаков и бегущая вода», а вторую наливают уже со средней высоты – это «направление чистого источника», – продолжил Вай Мун.

– Вай Мун, ей наплевать на эти древние выражения, – сказал доктор Гу, прежде чем дать четкое объяснение: – Первый раз воду наливают с такой высоты, чтобы она с силой ополоснула листочки чая. Кроме того, горячая вода помогает согреть чайник и чашки. Потом надо налить воду второй раз, медленно, держа чашку ближе к носику, чтобы бережно извлечь аромат из листьев. Теперь нужно дать немного остыть.

Визг тормозов грузовика прямо за забором прервал спокойствие чайного ритуала доктора Гу.

– А вам не мешает шум? – спросила Пейк Лин.

– Вовсе нет. Он напоминает мне, что я все еще жив и что мой слух не портится так быстро, как я планировал, – ответил доктор Гу. – Иногда я предпочел бы не слышать всю эту чушь, что слетает с языка политиков.

– Да ладно вам, доктор Гу! Если бы не наши политики, то вы не смогли бы наслаждаться этим милым садиком. Только подумайте, ведь они превратили отсталый остров в одну из самых процветающих стран в мире, – возразил Вай Мун, который в штыки воспринимал любую критику правительства.

– Что за чушь! Процветание – лишь иллюзия. Ты знаешь, что́ мои дети делают со всем этим процветанием? Старшая дочь основала научно-исследовательский институт по изучению дельфинов, и она твердо намерена спасти белых дельфинов реки Янцзы. Знаете, какая это загрязненная река? Чертовы дельфины уже на грани вымирания. Ученые давно уже не могут найти ни единой особи, но моя девочка хочет это сделать. А вторая дочь? Скупает старинные замки в Шотландии. Даже шотландцам не нужны эти развалины, а ей вот понадобились. Она тратит миллионы на реставрацию, а потом не может дождаться ни единого посетителя. Ее бестолковому сынку, моему единственному внуку и продолжателю рода, – тридцать шесть. Хочешь узнать, чем он занимается?

– Нет… то есть, конечно, да, – сказала Пейк Лин, стараясь не хихикать.

– Он организовал группу в Лондоне. Играют рок-н-ролл. И это далеко не «Битлз», те хоть деньги зарабатывали. У этого красавца длинные сальные волосы, подведенные глаза, и он извлекает ужасные шумы из бытовой техники.