Безумно богатая китайская девушка - [23]

– Тогда вы не оставите нам выбора и мы будем вынуждены прибегнуть к крайним мерам, – предупредила норвежка.

Нику едва удалось сохранить невозмутимый вид. Он надеялся, что эти дамочки не собираются включать бум-бокс и устраивать стриптиз. Аудитория погрузилась бы в полный хаос, и он потерял бы контроль над этими и без того не слишком внимательными студентами. Не говоря уже о заработанном с таким трудом авторитете – ведь Ник выглядел ненамного старше большинства из них.

– Дайте мне пару минут на сборы, – наконец сказал он.

– Хорошо, – дружно закивали блондинки.

Десять минут спустя Ник вышел из аудитории, а взбудораженные студенты выхватили телефоны – и новость полетела в Интернет. В «Твиттере» тут же появились сообщения, в «Инстаграме» – фотографии профессора, которого уводили две статные белокурые морячки.

Перед зданием университета на площади пленника ждал серебристый внедорожник «БМВ» с тонированными стеклами. Ник неохотно сел в машину и, когда она помчалась по Хьюстон-стрит к шоссе Вест-Сайд, задумался о том, куда его везут. Он терялся в догадках.

Но вот на Пятьдесят второй улице седан вырулил на съезд, ведущий к терминалу Манхэттена. Там стояли все круизные лайнеры, пришедшие в Нью-Йорк. На пирсе 88 пришвартовалась суперъяхта – как минимум пятипалубная. Этот монстр гордо именовался «О́дин». «Господи, у Колина слишком много свободного времени и денег!» – подумал Ник, глядя на гигантское судно, которое сверкало, когда осколки солнечного света, отражаясь от воды, плясали на темно-синем корпусе. Ник поднялся по трапу и вошел в большой кокпит – устремленный ввысь атриум с круглым стеклянным лифтом посередине, который выглядел так, как будто его украли из магазина «Эппл стор». Блондинки провели Ника в лифт, тот поехал вверх и открылся на следующей палубе.

– Можно было бы подняться по лестнице, – с иронией заметил Ник.

Он вышел из лифта, ожидая увидеть толпу друзей, включая Колина Ху, Мехмета Сабанджи и кого-то из двоюродных братьев, но оказался один со своими сопровождающими на главной палубе яхты. Амазонки повели его через ряд помещений с роскошными интерьерами: по залам, обшитым панелями из золотистого платана, мимо барных стульев, обитых крайней плотью кита, по салону с потолком, который светился, как инсталляция Джеймса Таррелла.

У Ника появилось подозрение, что все это вовсе не связано с мальчишником. Как только он начал обдумывать варианты поспешного побега, они подошли к паре раздвижных дверей, охраняемых двумя высокими палубными матросами[34]. Те открыли двери, ведущие в обеденную зону. В конце палубы, в белом пиджаке, белых джодпурах и песочных сапогах для верховой езды от «Фрателли Фаббри», бездельничала не кто-нибудь, а Жаклин Лин.

– Ой, Ники, как раз успел на суфле! – воскликнула она.

Ник подошел к старой подруге семьи, чувствуя себя одинаково удивленным и раздраженным. Надо было раньше догадаться, что вся эта скандинавская ерунда как-то связана с Жаклин, которая давно сожительствовала с норвежским миллиардером Виктором Норманном.

– Из чего суфле? – беспечно спросил Ник, садясь напротив легендарной красавицы, которую на страницах светской хроники назвали китайской Катрин Денев.

– Вроде из капусты браунколь с сыром эмменталь. Тебе не кажется, что вокруг этой капусты возник слишком большой ажиотаж? Я хочу знать, кто занимался пиаром в этой отрасли, – они действительно заслужили награду. Ты не удивился, увидев меня?

– Вообще-то, я расстроен. В какой-то момент я подумал, что меня похитили и везут сниматься в фильме про Джеймса Бонда. В массовке, конечно.

– Тебе не понравилось знакомство с Аланной и Метте Марит? Я знала, что ты не придешь, если я просто позвоню и приглашу на обед.

– Понравилось. Тем не менее для знакомства я предпочел бы другое время. Надеюсь, вы найдете мне новую работу, когда меня уволят из университета за то, что я бросил студентов в середине лекции.

– Ой, ну не будь таким занудой! Ты даже не представляешь, как тяжело было найти место, чтобы пришвартовать этого монстра. Я-то думала, что Нью-Йорк – город мирового уровня, но известно ли тебе, что здешняя самая большая гавань может принимать только яхточки до ста восьмидесяти футов? Ну и где парковать нашу малышку, скажи на милость?

– Да, у вас прямо настоящий зверь. «Люрссен», я полагаю?

– Вообще-то, «Финкантьери». Виктор не хотел, чтобы яхту строили где-то рядом с Норвегией, где надоедливые журналисты внимательно следят за каждым его шагом, поэтому он выбрал итальянскую верфь. Конечно, Эспен[35] спроектировал эту яхту, как и все остальные наши суда.

– Тетя Жаклин, я не думаю, что вы вызвали меня сюда, чтобы беседовать о судостроении. Почему бы не поговорить начистоту? – спросил Ник, отрывая горбушку еще теплого багета и обмакивая в суфле.

– Ники, сколько раз я просила не называть меня тетей! Ты заставляешь меня чувствовать, что я вышла в тираж! – проворчала Жаклин, разыгрывая ужас, и смахнула блестящую черную прядь за плечо.

– Жаклин, ну сколько можно повторять, что вам не дашь больше сорока, – сказал Ник.

– Тридцати девяти, Ники.

– Хорошо, тридцать девяти, – улыбнулся он.