Безумие зверя - [84]

— Когти демонов ядовиты, эти чертовы раны не хотят затягиваться. Он снова потянул за бинт, грязно выругался, и я остановила его руку.

— Я справлюсь сам. Всего-то бинты отодрать, — он усмехнулся, но улыбка получилась вымученной и фальшивой. И дело вовсе не в боли, ему просто безумно трудно делать это самому. Я снова дотронулась до его руки. Казалось, каждое мое прикосновение пробуждает дрожь в его теле, словно от удара током. Это единственное, что он мог чувствовать во мне, он меня не видел и не слышал. Оставались только запахи и прикосновения. Только я не могла понять: он вздрагивает, потому что я ему неприятна или потому что я все еще его волную. Ника никогда нельзя понять до конца, он слишком скрытен, его чувства спрятаны под таким слоем непроницаемого льда, что добраться до них просто невозможно. Я повела его к дивану, усадила и слегка надавила ему на плечи. Ник меня понял, лег на живот, ожидая моих действий. Через несколько минут я принесла новые бинты, миску с теплой водой и села рядом с ним на краешек дивана. Смачивая в воде кусочек ваты, я осторожно снимала повязки с его спины, стараясь как можно аккуратней отделить бинт от истерзанной кожи. Когда я нечаянно дотронулась до одной из ран, вдруг увидела, как под моими пальцами появилось легкое свечение. Не касаясь кожи, я провела ладонью снизу вверх. Я почувствовала легкое покалывание, словно искры пробегали под моими пальцами. Я в удивлении увидела, как на моих глазах рана затягивается. Невероятно. Да! Ведь когда-то я могла исцелять. Я вспомнила слугу из дома Алана Вудворта, я исцелила рану на его руке. Вот и сейчас у меня получалось заживлять плоть. Теперь я провела руками уже более уверенно, и края ран начали медленно срастаться, превращаясь лишь в тонкие розовые полоски. Так обычно выглядят уже старые шрамы, спустя годы. Меня настолько увлекло, что я даже забыла о времени, закусив губу, я следила за собственными ладонями и как ребенок радовалась каждой маленькой победе. Ник не шевелился, и я надеялась, что не причиняю ему боль. Теперь его спина была покрыта светлыми шрамами, исчезло воспаление, кожа стала гладкой, даже не верилось, глядя на кучу бинтов с пятнами темной крови, разбросанных на полу. Когда я закончила, то почувствовала легкую усталость, даже головокружение, видимо я потеряла много сил. Ник приподнялся на руках, и повернулся ко мне.

— Уже не больно… Спасибо.

Он тронул свою спину, удивленно нахмурился, снова потрогал, а потом улыбнулся:

— Забыл, что ты у меня волшебница. «Ты у меня волшебница» — прозвучало восхитительно, непередаваемо, поразительно. Я жадно, как пересохшая губка, впитывала эти слова. Как давно он не говорил мне ничего подобного. И вдруг я подумала о том, что могу попытаться исцелить и его глаза. Просто попробовать — вдруг получиться. Я осторожно коснулась его лица, и он напрягся, словно все его тело приготовилось, насторожилось. Еще немного и он перехватит мои руки, оттолкнет. Я коснулась его лба ладонями, провела ими по закрытым глазам и мы оба замерли. Я не помню, о чем думала в тот момент, каким богам молилась, мою кожу покалывало, я чувствовала горячую энергию, видела все то же свечение. Но чувство завершенности не приходило. Словно мое тепло натыкалось на лед, под пальцами происходило невероятное сопротивление. Внезапно свечение пропало, и мои руки обдало холодом. Я разочарованно отняла ладони и тихо застонала. Ник усмехнулся.

— Ничего не получится. Проклятие слишком сильно и ни тебе, ни Фэй с ним не справиться. Спасибо, что попыталась. Я поразилась его силе воли. Ведь он тоже надеялся, я это чувствовала, я ощущала как он замер в ожидании чуда, но в этот раз чуда не произошло. Мне стало так жаль его, до боли, до отчаянья жаль. Именно потому что он держится, пытается справиться сам и ни на кого не взвалить свое разочарование, свою боль. Как всегда один. По моим щекам потекли слезы, но ему нельзя этого знать, он не потерпит жалости.

— Плачешь? Знаю, что плачешь. Не надо. Это моя кара, мой крест и я уже смирился. Ты попыталась — я очень тебе за это благодарен. Иди отдыхать, Марианна, наш малыш скоро должен родиться и тебе нельзя много нервничать и расстраиваться. Иди. Мне еще нужно сделать несколько звонков. Непросто управлять бизнесом по телефону.

Вот и все. Так заканчивалось любая моя попытка сближения с ним. Лучше бы он на меня накричал. Хоть какое-то проявление чувств, меня убивала эта холодная отчужденность. Тяжело вздохнув, я пошла к двери.

— Марианна, ты придумала имя для нашего сына? Я обернулась. Конечно, придумала, но как я скажу тебе об этом? Внезапно мой взгляд остановился на ноже для вскрытия писем. Я размышляла ровно секунду, а потом подошла к столу, взяла нож и сильно надавливая, вырезала на столе — «Самуил».

— Что ты делаешь? Странный звук, будто царапаешь по столешнице. Марианна? Я схватила его за руку и потащила к столу. Потом провела его пальцами по нацарапанному слову.

— Подожди-ка, это ты написала? Минутку, дай я попробую прочесть… Он медленно трогал каждую букву, обводил их пальцами снова и снова и вдруг засмеялся. Впервые за все время с тех пор как я вернулась.