Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - [121]

Но ненадолго. Во-первых, совершались последовательные попытки радикализировать вирус COVID-19, когда журналисты и политики в Великобритании и США постоянно указывали на более высокий уровень смертности среди этнических меньшинств. Конечно, для этого могло быть множество других причин, включая скрытые (и генетические) проблемы со здоровьем. Но все эти статистические данные были представлены так, как если бы они являлись еще одним доказательством расизма в этих обществах. В то же самое время, как существовал полуофициальный запрет на то, чтобы называть вирус «китайским» или «уханьским», казалось, разворачивалась согласованная попытка представить западные демократические общества настолько расистскими, что мы не можем получить из-за границы вирус, не превратив его в расистский. В других местах были попытки протолкнуть идею, что вирус атакует непропорционально большое количество женщин. Когда статистика показала, что среди погибших больше мужчин, те же самые комментаторы поспешили сказать, что, хотя мужчины чаще умирали, женщины каким-то образом больше страдали. В таких примерах можно обнаружить лежащие в основе наших свободных обществ болезни: невозможность противостоять пандемии, не глядя на нее сквозь привычные, разделяющие общество очки.

Тем не менее, я пришел к выводу, что, пока активисты и истинные фанатики, у которых для взгляда на мир есть лишь одна линза, могут удвоить уверенность в своих убеждениях, терпимость широкой общественности к таким активистам уменьшится. Никто не мог ожидать, какое сильное извержение произойдет на самом деле.

На третьем месяце всемирного локдауна появилось видео, на которым полицейский из Миннесоты задерживает и убивает безоружного чернокожего мужчину по имени Джордж Флойд. Миннесота взорвалась гневом, как и другие города в Америке, а затем и во всем мире. Страны, в которых было все еще незаконно собираться толпами, внезапно разрешили тысячам людей протестовать – и во многих случаях бунтовать, грабить и нападать на полицию – все во имя расовой справедливости. Из этого эпизода можно было извлечь большое количество уроков. Скорость, с которой проблема, свойственная одной стране – в данном случае проблема полицейского насилия в США, – может выплеснуться и накрыть собой политическую и социальную ситуацию в любой другой стране, огромна. Так что, хотя многие протестующие движения «Black Lives Matter» намеревались выразить свое мнение мирным путем, их протесты неизменно приводили к насилию, причем протесты даже в таких далеких городах, как Стокгольм и Брюссель, перерастали в беспорядки и грабежи.

Другим уроком, заслуживающим внимания, было то, как легко было правому делу (противодействию поступку полицейского из Миннесоты) быть пропущенным сквозь разделяющую призму, описанную в главе «Раса» в этой книге, а затем быть эффективно завязанным целым обществам. В дни, последовавшие за убийством Джорджа Флойда, случались атаки на памятники и монументы по всей Великобритании, включая свержение статуи рабовладельца и местного филантропа Эдварда Колстона в Бристоле – толпой, которая затем начала прыгать на статуе. В Лондоне Кенотаф, посвященный памяти погибшим во время Первой мировой войны, был разрушен, а статую Уинстона Черчилля в конечном итоге упаковали в коробку для сохранности. В США случились многочисленные атаки на статуи Отцов-основателей. В одночасье книги Робин Ди-Анджело (известной свой книгой «Белая хрупкость») и других, кто был описан в этой книге, не просто стали мейнстримом, но и стали предлагаться в качестве обязательного чтения. Словосочетания вроде «белая вина» внезапно получили наибольший толчок за все время своего существования и из окраин американского академического сообщества попали в саму культуру. Внезапно политиков и других публичных деятелей по всему Западу стали просить «преклонить колено». Корпорации сбивались с ног, стремясь продемонстрировать свою верность движению «Black Lives Matter» и подчеркнуть или вновь обратить внимание на их приверженность повестке «равенства» и «разнообразия». Компании, начиная от «Patreon» и заканчивая фирмой по производству мороженого «Ben and Jerry’s», вдруг начали предполагать, что их главной целью в жизни была борьба с расизмом, которая представлялась таким насущным и серьезным риском для общественного здоровья, что он даже превзошел страх распространения вируса COVID-19. В этот момент стало очевидно, что из себя теперь представляют истинные священные темы в нашем обществе. Вскоре старые, а иногда и совсем недавние, фильмы и телевизионные комедии начали исчезать из стриминговых сервисов, члены правительств, такие, как мэр Лондона, объявили о ревизии всех общественных скульптур, а требования того, чтобы Великобритания и западные страны работали над искуплением своего колониального прошлого, стали совершенно мейнстримными.

Последствия всего этого еще не наступили. Но ответ движению «Black Lives Matter» и тому, в чем оно перегибало палку, все еще может повлечь за собой возвращение белой политики идентичности как раз того типа, о каком я и другие предупреждали. Смерть Джорджа Флойда оказалась не только основой для требования реформирования американской полицейской системы, но и нападением на то, что называлось «белой культурой» в целом.