Безумие Джоула Делани - [57]

– Но Джоул был в Марокко, когда произошли первые убийства.

– Он услышал о них позже.

Я начала понимать, что пытался внушить мне Тед. Продолжая упорствовать, я попросту присоединяюсь к рядам тех помешанных дам, которые обращаются к эктоплазме и записывают на дощечках сообщения, полученные из иного мира.

Остаток нашего разговора уже перестал меня интересовать. Повесив трубку, я прошла к камину. Когда зазвенел дверной звонок, я позволила Теду открыть.

– Инспектор Рассел хочет с тобой поговорить, – сообщил Тед, многозначительно глядя на меня.

К тому времени я уже окончательно решилась. Мне совсем не хотелось, чтобы меня записали в помешанные.

В течение нескольких месяцев я оставалась довольна своим решением. Тайна была раскрыта, убийца обезврежен; дав свидетельские показания в суде, мы снова стали частными лицами.

Барон спал с детьми на их постелях, лаял на воображаемых мух и совершал регулярные прогулки, если, конечно, не шел снег. Уолтер шнырял туда-сюда через кошачью дверь и больше не голодал.

Тед и Марта уехали в Англию, получив очередную стипендию. Конечно, меня не оставляли воспоминания о происшедшем. Но я заставила себя продолжать прерванную работу над книгой. Вероника, конечно, не вернулась. Скорее всего, она устроилась на работу в какой-то офис. И, увидев где-нибудь в метро эту симпатичную модно одетую девушку, вы никогда не догадаетесь о ее мистических страхах. Во всяком случае, она бы очень не хотела, чтобы ей о них напоминали.

Я снова вспомнила о Веронике после странного случая, который произошел, когда мы закрывали «Морской ветерок» в конце летнего сезона.

Накануне я трудилась допоздна, подметала, чистила, распихивала вещи по шкафам. Ночью меня мучили те лихорадочные сны, которые приходят от переутомления, поэтому я пробудилась чуть свет. Начиналось чудесное ясное утро, и вместо того, чтобы еще раз попытаться уснуть, я встала, надела рубашку, синие джинсы и приготовила себе кофе. Мне захотелось увидеть рассвет, и я как была, босиком и с чашкой в руке, вышла из дома и пошла по холодному, словно змеиная кожа, песку.

Барон услышал мои шаги и решил составить мне компанию. Мы стали спускаться по деревянным ступеням. Потом он убежал охотиться за кроликами и выяснять, нет ли поблизости других собак. Я села на последнюю ступеньку и стала смотреть, как над океаном, словно огромный воздушный шар, поднимается красное солнце.

Уже почти допив свой кофе, я заметила одинокую фигуру на берегу. Какой-то молодой человек шел по пляжу в мою сторону. Сначала я приняла его за позднего гуляку, но он шел довольно твердой походкой, время от времени нагибаясь и подбирая ракушки или камни. Я решила, что он просто прогуливается, наслаждаясь одиночеством.

Чем меньше людей, тем легче быть любезным и учтивым. Поравнявшись с нашей лестницей, он увидел меня и приветливо поднял руку. Как раз в этот момент на гребне дюны появился Барон. Он заметил пришельца и с лаем бросился вниз по склону. Я не сомневалась, что у него самые дружелюбные намерения. Но Барон – довольно крупная собака, и, поставив чашку, я поспешила успокоить незнакомца.

Однако оказалось, что в моем вмешательстве нет нужды. Молодой человек обрадовался Барону и, когда я подошла, уже начал с ним играть.

– Вы извините, – сказала я. – Он на самом деле добрый.

– Я вижу, – кивнул он. – Что это за порода?

– Пули, овчарка из Венгрии.

Передо мной стоял элегантный молодой человек, лет двадцати двух или двадцати трех с красивым смуглым лицом. Он был одет во фланелевые брюки и шерстяной свитер. Запястье украшал золотой браслет в виде цепи. Именно браслет я и узнала.

– Мы уже встречались, – заявила я.

– Я тоже так думаю, – приветливо улыбнулся он, стараясь мне понравиться.

– У Дона Педро, прошлым летом. Я сестра Джоула Делани.

На его лице вдруг появилось испуганное выражение. Улыбка исчезла.

– Я часто думаю, что стало с миссис Перес, – неосторожно добавила я.

– Не знаю. Мы никогда прежде не встречались. Вы ошиблись. – От прежней приветливости не осталось и следа.

Он резко повернулся и быстро зашагал в ту сторону, откуда пришел. Вероятно, направился к какому-нибудь бунгало в Пойнт-о-Вуде или Черри-Гроув. Барон хотел было увязаться следом, но я свистнула и позвала его назад.

Поднимаясь по ступеням, я поняла, что уже сталкивалась с чем-то подобным прежде. Потом я вспомнила лицо Вероники, когда она встретила миссис Перес в доме Джоула. Та же внезапная холодная отчужденность. И страх.

Больше мы не приезжали на Файя-Айленд.

Я продала дом до начала следующего сезона. После той апрельской ночи, выходя из дома, я каждый раз видела то место, где умер Джоул. Время так и не стерло эту картину, свет прожекторов, крики репортеров, шум вертолетов. Мне показалось, что это всегда рядом, словно часть некоего иного мира, который в любой момент может вернуться опять.

Наша последняя связь с островом – «Файя-Айленд-Ньюс». Каждую неделю эту газету опускают в наш почтовый ящик. Я читаю ее, чтобы быть в курсе пляжных вечеринок, борьбы с загрязнением побережья, рейдов саффолкской полиции. В последнее время много внимания уделялось галлюциногенам.