Безумие Дэниела О'Холигена - [58]

Потом были унижения инвалида, включая оскорбительное исследование студентами-медиками. Он так и не привык к словам: «Сейчас вы испытаете легкое неудобство», предвосхищающим насильственное введение в рану или отверстие очередного всасывающего или впрыскивающего инструмента. Однако, когда ему стало лучше, особенно после того, как сняли гипс и он смог немного двигаться, Дэниел заскучал. Он читал до боли в глазах и обнаруживал, что иногда ему хочется их закрыть и вызвать арктического охотника, рыцаря и мудреца, но не мог найти даже сэра Берсилака — своего друга по сновидениям последних двадцати лет. Похоже, истощенное неистовством последних недель сознание очистилось от видений.

По его просьбе Эмили отыскала в гостиной «Медиевиста» и принесла в больницу. Дэниел решил перечитать статью профессора Кнутсена «Зеленый Рыцарь и концепция приключения» и другую — про Креспена де Фюри и таким образом вновь их вызвать, но все, чего он достиг за час бешеной концентрации, была головная боль и поток неприятных воспоминаний, причиной которых стали пятна от кьянти на разорванных страницах. Похоже, что троица навсегда пропала.

Пребывание Дэниела в больнице завершилось бесполезной неделей «наблюдений», после чего его выписали со строгими предупреждениями, исходящими от медсестры с внушительными габаритами.

— Вы должны соблюдать режим купания и осмотра повреждений, который предписал вам врач.

— Да, сестра.

— Вы не должны курить и пить.

— Да, сестра.

— Воздержитесь от всяких движений, за исключением предписанных. Вы не должны напрягаться в уборной, и я бы предостерегла вас от всяких… мыслей, — ее ледяные голубые глаза сузились, — вы понимаете о чем я говорю?

— Думать? Я должен стать неразумным?

— По крайней мере на месяц. Если вы не в состоянии себя контролировать, возьмите журнал — но не женщину. — Она вручила ему расписание, по которому ему предстояло жить несколько следующих месяцев, бутылку с зеленым антисептическим мылом, еще одну — со слабительным, и коробку сильнейших ингаляторов.

— Надеюсь, что больше вас здесь не увижу. Вы причинили нам массу беспокойства и слишком дорого обошлись налогоплательщикам, — с этими словами она оставила Дэниела на зеленом пластмассовом стуле в приемной, где он, несчастный, просидел до тех пор, пока за ним не пришли Алисон, Ларио и Эмили.

Пришедшие хранили в тайне реставрацию Могучего Мотора, и по прибытии домой потребовалось немало неуклюжих ухищрений, чтобы заставить Дэниела прохромать к гаражу, открыть дверь и войти внутрь. Уверенные в потоке благодарностей, они стояли снаружи, готовые принять их как можно более снисходительно. Ничего такого не произошло. Алисон обняла Ларио и ждала.

Услышать рокот Могучего Мотора, прорвавшегося к жизни, оказалось для них не слишком трудным испытанием, и они с ним справились, но когда Дэниел вылетел из гаража на мотоцикле и с ликованием принялся выписывать по двору вензеля, Эмили запричитала, чтобы Ларио его остановил. Ларио послушно потопал в погоню без малейшей надежды поймать Дэниела, который повернулся в седле и обратился к нему.

— Неплохо смотришься, Фетц, — он, как кинорежиссер, сделал пальцами рамку, — повтори то же самое, но не с таким глупым лицом. Попробуй пыхтеть по-другому, ты выглядишь как умалишенный, а не как задыхающийся. Алисон, дорогая, истерика — неплохо, только надо как следует взъерошить волосы. Попроси, чтобы костюмерша немножко разорвала тебе кофточку. Эмили! Ты не просто удивлена, милочка, ты очарована — вот так! Глаза шире! Так! Супер! А теперь дубль. Тишина на площадке! «Бегство из больницы», сцена шестая… приготовились… Мотор! — Ларио, хохоча, кашляя и задыхаясь, свалился в траву. Дэниел притормозил Могучий Мотор и проехал мимо. — Двадцатый дубль, Фетц! У тебя кончилась пленка.

— Спаси господи, — выдохнул Ларио.

Дэниел остановился у стены гаража, и Алисон помогла ему слезть. Они с Эмили, как надзиратели, поддерживали его с двух сторон. Дэниел сильно хромал, все его тело дьявольски ныло, но чувствовал он себя превосходно. В кухне его заставили сесть, после чего Ларио с Эмили принялись варить кофе, а Алисон, разрезая приготовленный к этому случаю шоколадный торт, устроила Дэниелу яростную головомойку по поводу его глупости и скудомыслия.

Опустив глаза, Дэниел дышал в ингалятор, пока Алисон не иссякла.

— Прости меня, Алисон, и вы оба простите. Я очень сожалею об этих чертовых шести месяцах. Я думал, что как-то смогу отблагодарить вас за все то, что вы мне сделали, но там, в гараже, я понял, что вы сделали для меня, невзирая… — он замолчал. Через минуту опять посмотрел на них. — Это все, что я могу сказать в благодарность и в раскаяние, так что гоните с лиц прочь эти бычачьи выражения прощения и доброй воли и начинайте за мной ухаживать! — Это напомнило ему о расписании, которое он тут же обнаружил в кармане рубашки. — Черт возьми, мне пора принимать ванну.

Эмили подала кофе.

— Я пущу воду.

— Подожди, тут еще зеленый яд. Туда его, — он достал из кармана флакон с надписью «Пена» и подал его направляющейся в ванну Эмили.

— Пожалуйста, следуй инструкциям, Джиндж. Гинеколог сказала мне, что ты должен делать все, как предписано.