Безумие - [54]
В общем- то, психбольница сегодня превратилась в бесплатный пункт снятия похмельного синдрома, -говорит врач с неподдельной горечью. Еще Борис Аркадьевич страдает от того, что психиатрические клиники перестали числиться режимными объектами. С их территории может спокойно уйти не только снявший приступы белой горячки алкоголик, но и шизофреник. На входе в больницу стоит будка, в которой смотрят телевизор два охранника из ЧОПа. Их задача, согласно договору, только следить за сохранностью имущества клиники. А за поведением больных - пусть смотрит врач. Борис Аркадьевич замечает: «На все про все - здесь только я, медсестра и санитарка. Но женщинам уже за шестьдесят, за ними самими уход требуется».
II.
Впрочем, шизофреники не бегут отсюда, как алкоголики - наоборот, им тут так нравится, что, как уверяет врач, многие не хотят отсюда уходить и после излечения. «Им просто некуда и не к кому идти, кто-то понимает, что обстоятельства сегодняшней жизни могут спровоцировать новый приступ болезни, - поясняет Борис Аркадьевич. - А чем им тут плохо? Питание у нас на 70 рублей в день, чистое белье, культурная программа. Посильный труд, столярная мастерская, опять же - свои овощи и мясо! С ними уже не 70 рублей, а целых 150 на день получается! Половина России так не живет!» - с этими словами он вверяет меня заботам медсестры Людмилы Константиновны Федорцевой. И мы с ней отправляемся осматривать хозяйство психбольницы.
Главная гордость Покровской больницы - собственный свинарник. По пути туда Людмила Константиновна рассказывает о местных системах жизнеобеспечения: «Вот слева наша овощная плантация. Картошка и другие корнеплоды, кабачки и зелень, горох и капуста - все свое! Больным очень нравится тут работать, в огородники в очередь записываются!» Справа - котельная и куча угля, тонн на сто. «В котельной в основном работают олигофрены, они самые сильные физически», - рассказывает медсестра. Однако там могут найти себе применение и шизофреники: «Лежал у нас однажды кандидат наук - уж не знаю, откуда в наших местах такие. Так вот, он придумал из угольного шлака кирпичи делать, ну как их правильно… шлакоблоки! Пятый год теперь себя сами обеспечиваем бесплатным стройматериалом».
Из этих шлакоблоков и сделан больничный свинарник. Олигофрену, алкоголику или шизофренику сюда вход заказан. Тут трудится совсем другой контингент: «„Святые“ работают. Ну, мы их так называем, - виновато улыбается Людмила Константиновна, - С живым существом не всякий ведь справится». После наводящих вопросов выясняется, что «святые» - это бродяги, добровольно сдающиеся в психбольницу с целью отъесться, отоспаться, укрыться от морозов. Ну и подлечиться немного. «Они в основном по церквям ходят, милостыню просят. Такой у них склад души - незлобливый и детский даже какой-то. Наверное, животные их за это и любят», - поясняет медсестра, поглаживая свиноматку на сносях. Сейчас один такой «святой» уже выписался с наступлением весны, и пока, до поступления очередного пациента с тонкой организацией души, место скотника занимает шизофреник Саша.
Саша деловито ведет меня по свинарнику, и все сорок свиней, завидев его, начинают хором похрюкивать. «Это я комбикорм запарил, они и почувствовали», - как-то вдруг сникнув, говорит он. Саша оглядывается по сторонам, подходит ко мне вплотную и заговорщически шепчет: «Первое - охранники за десять рублей водят Бонифация из нашей палаты купаться на пруд. Бонифаций - морж, охранники следят, чтобы не утонул. Второе - недавно у свиноматки Фроси пропали восемь молочных поросят ночью. Сказали, что она их задавила. Я же по ночам не работаю, а сплю, никак проверить не могу. Но предполагаю, что поросят съел главный врач Лев Александрович. Вы же его видели, он запросто может съесть сразу восемь поросят, в нем самом сто двадцать килограммов весу. И третье, это уже просьба. Вы мне не можете дать свою шариковую ручку? Я уже написал шесть писем министру сельского хозяйства Гордееву, а ответа от него все нет. Я предполагаю, что мне подсовывали ручку с симпатическими чернилами, и министр Гордеев каждый раз получал пустую бумагу».
В свинарник входит штатный трудотерапевт Лариса Ивановна, и Саша резко умолкает, и вообще делает вид, что только чистил хлев уже известной нам Фроси. «Александр, плотнее набивай навозную кучу, она до мая должна перепреть! - командует трудотерапевт. - Ну что, как вам наши свинки? Ничего, мы еще научимся кожу выделывать, и тогда станем из нее вещи шить!»
Как объясняет Людмила Константиновна, выводя меня из свинарника в чистое поле, которое через пару месяцев зазеленеет всходами картошки («70 соток, всем работы в страду хватает!»), свиньи в больнице отвечают еще и за психотерапевтический эффект. Даже тяжелобольные, которых время от времени приводят на экскурсию в свинарник, пообщавшись с животными, начинают лучше себя чувствовать. Конечно, правильнее было бы им общаться с дельфинами (как того и требует психосоционика), да где взять дельфинов на селе? Людмила Константиновна переводит разговор на молоко: «Были у нас и лошади, и коровы. Да отказались мы от них, потому что не уследишь за сохранностью продукта. Ведь и „святые“ молоко пьют не хуже грешников».
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?