Безрассудная любовь - [46]

Именно тогда для Тайрелла и Жанны наступит самое благоприятное время покинуть свое укрытие. Не то чтобы Тай ожидал натолкнуться ночью на индейцев, но он слишком хорошо усвоил, что лучший способ сохранить жизнь — действовать неожиданно.

Кроме того, было удивительно приятно лежать на толстом ковре из сосновых иголок, слушая птиц, устраивающихся на ночлег и пересвистывающихся друг с другом, словно им нужно было сообщить множество важной информации за те несколько минут, пока еще не померкли последние золотые лучи заходящего солнца и не стало совершенно темно.

Также было приятно ощущать теплое тело Жанны, прижимающейся к его левому боку. Поразмыслив над этим, Тай заключил, что «приятно» — не совсем верное слово для обозначения смеси пламени чувственности и психологической пытки, которым девушка подвергала его последние несколько дней. Куда бы он ни повернулся, она была тут как тут, дотрагиваясь до него с самым будничным видом, словно ничего особенного не происходит. Постоянно. Ее улыбка или легкое касание, чистый взгляд серых глаз или мягкий смех заставляли его плоть напрягаться от желания.

Тайрелл подозревал, что девушка таким образом сводит с ним счеты за то, что он недооценил ее женскую привлекательность, но не мог сказать этого наверняка. Любому ее действию и жесту всегда находилось простое логическое объяснение.

Ее прикосновения сводили его с ума, кожу словно охватывали языки пламени, сладко нашептывающие, что под мужской одеждой скрывается девушка. С каждой последующей секундой уверенность в том, что индейцы не вернутся, росла, и аромат тела Жанны становился все более привлекательным. Тай ощущал ее дыхание и ничего не хотел сильнее, как прижаться к ней своим телом.

Он ни на минуту не забывал их единственный поцелуй, воспоминания о котором заставляли кровь быстрее бежать по его венам и твердеть его плоть. Но Жанне тот поцелуй не понравился. Она восприняла его как наказание.

В действительности наказанным себя чувствовал Тайрелл. Жанна спасла его жизнь, и он был за это в долгу у нее, поклявшись себе, что никогда не будет вести себя с ней, как другие мужчины — пугать или преследовать. Единственный способ сдержать обещание заключался в том, что он должен был держать при себе свои алчущие руки, а также свой алчущий…

— Тай? — чуть слышно позвала девушка.

Тело ее дрожало мелкой дрожью, и голос также звучал нетвердо, но он все же услышал ее зов. Он не знал, сколько еще времени сможет сдерживать свое желание коснуться ее бедер, когда она ведет его секретными, только ей известными тропами.

— Тай? — произнесла Жанна чуть громче.

— Что? — ворчливо отозвался он, борясь с желанием сгрести ее в охапку.

— У меня по ноге ползет змея.

Глава 20

— Не шевелись, — прошептал Тайрелл и тут же осознал, что это предостережение излишне — кому, как не Жанне, отлично известно, что в присутствии змеи нельзя совершать резких движений. Все, что нужно сделать, — замереть и терпеливо дожидаться, пока змея уползет. — Ты ее видишь? — чуть слышно выдохнул он.

— Нет, — ответила она.

— Не двигайся, — снова произнес он. — Эта змея в тебе не заинтересована, и она скоро уползет, если ты не привлечешь ее внимания.

Но оставаться неподвижной девушке было очень сложно, ее тело сотрясала мелкая дрожь. Она могла бесстрашно смотреть в лицо опасности любого рода, но змей действительно боялась. Слишком свежи были воспоминания о том, как однажды ночью она проснулась от криков отца, который неистово молотил руками, пытаясь стряхнуть гремучую змею, заползшую в его спальный мешок. Она ужалила его в ногу, запястье и щеку.

В то время они углубились в земли индейцев, преследуя призрачную мечту отца отыскать там месторождение золота. Помощи было ждать неоткуда. У них не было при себе травяных настоек и бальзамов, которые могли бы вытянуть яд из ран. Вскрытие сочащихся укусов также ни к чему не привело.

Девушке никогда не забыть, как извивалось тело змеи после того, как она отрезала ее треугольную голову ножом. И уж конечно, в ее память навсегда врезались бесконечно долгие дни агонии и галлюцинаций, прежде чем ее отец умер.

Не осознавая, что делает, Жанна принялась тихонько хныкать. Услышав это, Тай понял, что лежать спокойно и ждать, пока змея уползет добывать себе на ужин мышей или кролика, девушка не сможет. Она слишком напугана и в любой момент может закричать. Тогда последствия будут необратимы.

— Жанна, — настойчиво зашептал он, — все будет хорошо, просто не шевелись. Я обо всем позабочусь. Прошу тебя, не шевелись.

Единственным ответом ему была всевозрастающая дрожь ее тела.

Тайрелл медленно отполз вправо, затем приподнялся на локте и снял с пояса нож. Они с Жанной лежали так, что у него не было другого выбора, кроме как орудовать левой рукой, но это его не остановило. Старый Маккензи научил своих сыновей тому, что у человека, который может сражаться левой рукой, есть преимущество в схватке, а тот, кто одинаково ловко владеет оружием, держа его как правой, так и левой рукой, выходит победителем в любой битве.

Движения Тая и дрожь Жанны заставили змею замереть на месте, словно она решала, представляет ли ситуация для нее опасность, или она нейтральна, как, например, колебания ветра. В тусклом свете сумерек рептилия так хорошо сливалась с окружением, что Тайреллу пришлось напрячь зрение, чтобы ее разглядеть. Заметив ее, он выругался про себя.