Безопасный жалобщик - [40]

В общем, как видите, гордиться мне есть чем. Но я — человек скромный, мне чужой славы не надо. Ведь я пока только ученик. И потому мне хочется поблагодарить своих наставников и учителей: руководителей Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР.

Ведь это на большинстве их предприятий достоверный учет нефтепродуктов организовать невозможно, для этого там нет ни приборов, ни инструментов. На 274 из 355 проверенных Госснабом СССР предприятий краны и трубы плачут горючими слезами, а машины заправляют ведрами, банками, склянками. Мол, знай наших! Что нам тонны бензина и прочего, которые проливаются при этом на землю-матушку. Пущай их льются! Может, наши потомки на этом месте откроют новое нефтяное месторождение. Вот смеху-то будет!

А еще мне хочется выразить свою чувствительную признательность дирекции Талды-Курганского завода железобетонных изделий. Ведь это там я заимствовал опыт выдачи лишних талонов на горючее. На момент проверки их оказалось у шоферов на 10 тысяч литров.

Не могу не сказать и о колхозных и совхозных нефтескладах Новгородской области. Именно здесь я обнаружил неустановленные бездействующие заправочные колонки и понял, что они никому не нужны. В одном только Демянском районе таких колонок я насчитал семнадцать. И, знаете, как хорошо и быстро распространяется такой опыт? Он докатился даже до Челябинской области. Там, в совхозе «Магнитогорский», автомобили заправляют как попало, а новая заправочная колонка выглядит архитектурным излишеством.

В заключение мне хочется обратить внимание читателей на железнодорожную цистерну № 7370292, прибывшую на промывочно-пропарочную станцию Новокуйбышевская из Ракитнянского районного объединения Госкомсельхозтехники Украины. В ней оказались неслитыми 24 тонны дизельного топлива.

Вот почему я и говорю о нашем неисчерпаемом достатке, вот почему я и горжусь широтой нашей натуры и восклицаю: вот истинное доказательство нашего богатства и щедрости!

Кстати, на днях я собираюсь на собственной машине с друзьями по грибы. Так жена говорит, чтобы стоимость бензина я распределил между всеми поровну. Придется покориться. У меня, знаете, при столкновениях с ней широта, конечно, остается, но натура не выдерживает. Зато уж на работе… Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука!

НЕ ЗВОНИТЕ АНОНИМНО

— Послушай, — сказал я за ужином жене. — Как фамилия этого молотобойца, который живет над нами?

— Какого молотобойца? — удивилась жена. Она у меня не очень догадливая.

— Какого, какого… — передразнил я ее. Когда меня недопонимают, я раздражаюсь.

— Ну, того, что по выходным бьет нас молотком по голове.

— А-а… — обрадованная своей догадкой, улыбнулась жена, — Чумаченко это… Но ты раньше называл его народным умельцем.

— Могла бы сразу сообразить, — буркнул я. — Нарушение правил социалистического общежития как ни назови, оно все равно нарушением останется.

— А с чего это ты таким высоким штилем заговорил? — удивилась жена. — Раньше ты называл его воскресные поделки воскресными проделками и относился к ним вполне терпимо.

— Терпимо-терпимо… — снова не удержался я. — Будешь терпимым! Не идти же к человеку и, глядя ему в глаза, требовать, чтобы он отказался от своего хобби.

— А почему? — спросила жена. — Если тебе это так мешает… — Она у меня очень простодушная.

— А потому, — сказал я, — что в ответ он свободно может потребовать, чтобы наша дочь перестала бубнить на пианино свои гаммы. Ты знаешь, что их слышно на всех этажах, а эту музыку не всякий любит… Но не волнуйся, теперь я его уйму. Будет знать, как вести антиобщественный образ жизни.

— А что изменилось? — спросила жена. Она у меня не очень информированная. Всегда все узнает в последнюю очередь.

— Потерпи, узнаешь, — сказал я. — Сперва надо список составить… Значит, так… Под номером первым записываем Чумаченко.

Я заметил, что жена снова хотела о чем-то спросить, но воздержалась. Все-таки уважает она меня как главу семьи и даже по-своему любит. Эту черту я в ней очень ценю.

— Так вот… — задумчиво говорю я. — Помнится, Маша из пятнадцатой заняла у нас в прошлом году пачку соли и до сих пор не вернула… Уж сколько раз хотел напомнить ей об этом при встрече, но все не решался. Еще думаю, не так поймет.

Жена приоткрыла было рот, но, поймав мой взгляд, быстро его захлопнула.

— Ты права, — сказал я, — пачка соли — это, конечно, не пачка денег. Но прощать такие вещи тоже нельзя. Тут важен принцип. Кстати, не помнишь, что у них там прошлым летом было в семье?

— Где — там? — осторожно спросила жена.

— Нигде! — отрезал я. — В пятнадцатой, вот где!

— А что? — сказала жена. — По-моему, ничего.

— Ничего! — возмутился я. — Конечно, ничего, кроме того, что во время отпуска ее благоверного мы встретили Машу в кино с каким-то усатым мужиком.

— Так это же был ее двоюродный брат с периферии. Она же сказала.

— Ну и доверчивая же ты у меня, просто сил нет, — сказал я. — Запомни, милая, усатых двоюродных братьев не бывает. Усатыми бывают только хахали. В общем, мне лично вопрос ясен: в пятнадцатой семья неблагополучная. Заношу их в список под номером два. Будут знать, чем долг красен! Та-ак… Припомним еще, кто чем нас в доме задел или обидел. Может, Грачев, а? Помнишь, он машину свою у нас под окнами ставил. А я ему намекнул, что машины полагается держать в гаражах, а у кого их нет, так пусть и машины не заводят. А он сказал, что с моей психологией нужно жить на хуторе. Психология ему, видишь ли, моя не подходит. На хуторянство мое намекает. А у самого сын-подросток бросил учебу. Как считаешь, припомнить ему этого подростка, внести в список под номером третьим? Или пусть пока так живет, без номера?