Безопасный для меня человек - [70]

Хамин слушала меня, сидя в углу небольшого паба в Ачиди. Стояла минусовая температура, она была в коричневом свитере с расклешенными рукавами, а ее длинные волосы пушились и путались. Наверное, она сильно устала, потому что ее глаза были красными, а большие ладони казались огрубевшими. Она потерла глаза и улыбнулась.

– Хорошо. Неплохо сложилось, на Майорке даже зимой не холодно, – ответила она.

В сердце кольнуло, когда я не увидел на ее лице ни капли грусти. Я уже подумал – «Как можно быть такой бессердечной?» – но вспомнил, что ей пришлось отвернуться от всех и уехать из Кореи. Это помогло мне принять ее реакцию, но разочарование не исчезло. «Если закончить все так просто, то зачем мы так часто встречались и зачем говорили о стольких вещах? Ты относишься ко мне как к прохожему. Рядом с тобой я чувствую себя ничтожным», – думал я, сидя перед ней.

– Когда мы увидимся?

– Не знаю, – ответила Хамин и посмотрела на меня без каких-либо эмоций.

– Выглядишь так, как будто тебе все равно.

Она надела висевшее на стуле пальто и повязала шарф.

– Здесь очень холодно.

Она ссутулилась, обняла плечи и стала разминать их руками. Она дрожала. Я надел ей на голову свою шапку и укрыл колени своим пальто.

– Скажи свой имейл. Я буду писать.

Хамин слушала меня и молча смотрела на мое лицо.

– У тебя что, нет почты?

Она не ответила.

– Хамин!

– Давай увидимся снова. Когда я буду в Лафесте, приедь и позвони, – она упорно не давала мне свой адрес. – Навести меня до того, как уедешь на Майорку. Если вдруг будет скучно в путешествии.

Она посмотрела на меня с тем же выражением, которое было на ее лице в конюшне, когда наши чувства вдруг вступили в странную схватку друг с другом.

Однажды жена спросила у меня, в какой момент я снова вернулся к жизни. «Когда вернулся из Ирландии», – ответил я и объяснил, что меня изменила простая жизнь во фруктовом саду и путешествие по стране. Но о Хамин я не рассказывал. Мы спокойно говорили о наших бывших, но о Хамин я почему-то рассказать так и не смог.

Утром перед моим отъездом Хамин встретила меня у дома. Стояла дымка. Густой туман путался в волосах, лип к лицу и лез в глаза. Словно шагая по облакам, мы шли рядом, пока не добрались до остановки.

Вдалеке блеснули фары, и Хамин развела руки в стороны, приглашая меня в объятья. Я обнял ее. Теперь нужно было сказать друг другу что-то на прощание, но почему-то ни у меня, ни у нее не получалось. В такие моменты люди плачут. Когда автобус подъехал совсем близко и мы друг друга отпустили, я понял, что плакал не я один.

– Ральдо, – она тихо произнесла мое имя так, будто сказала: «Счастливого пути!» или «Пока». – Ральдо. Ральдо, – она застыла на месте и плакала. Автобус тронулся, как только я сел, и Хамин быстро растворилась в тумане.

Помню, что заснул, пока ждал, когда слезы остановятся. Проснувшись, я достал бумажный пакет, который она дала мне перед отъездом. Внутри оказалось два свертка. В одном лежал куриный сэндвич, апельсиновый сок и несколько карамелек, в другом – аптечка и ее iPod. Я открыл аптечку. На каждом лекарстве были стикеры с названиями и объяснениями, как что применять. Обезболивающее, пищеварительное, снотворное, мазь для ран… На мази для ран было написано «Намажь туда, где болит». Ее дала мне Хамин, которая за все это время ни слова не сказала о моих пальцах.

Весь месяц я слушал музыку с ее айпода. Когда я ехал в автобусе, когда лежал на кровати в комнате на шестнадцать человек, я слушал Дэмиена Райса. Иногда шел снег, иногда – дождь. Я увидел больше соборов, чем видел за всю свою жизнь. Смотрел на уличных музыкантов и бесчисленное количество чаек. Я пил вместе с соседями по комнате и несколько дней провел с другими путешественниками, которых случайно встретил в автобусе. Когда я видел, как кто-то танцует, я вспоминал Хамин. Мы постоянно обменивались сообщениями, а к концу моей поездки она написала, что переехала в Лафест.

Как бы это объяснить… Я не поехал в Лафест. Хотя я знал, что это последняя возможность увидеть Хамин. Этот выбор не был спонтанным. Несколько дней я кружил по его окрестностям, долго думал, но в конце концов решил так. Вместо этого я собрал вещи и отправился в Дублин. Я позвонил из аэропорта, прямо перед вылетом на Майорку. Я хотел сообщить, что не смогу приехать в Лафест и сразу полечу Испанию, но почему-то я сказал только то, что я в Дублине, замялся и замолчал.

– Ты не приедешь. Да?

Голос Хамин звучал спокойно. Я не смог ответить.

– Когда ты уезжал из Ачиди, я знала, что вижу тебя в последний раз.

– Нет…

– Все в порядке, Ральдо. Хорошее не всегда должно длиться вечно.

Я услышал ее дыхание в рубке.

– Я просто… Знаешь, я просто хотела сказать тебе спасибо. Странно, но раньше я почему-то не могла. Наверное, потому, что это слово казалось мне слишком легковесным. Ральдо, прости, что говорю это так поздно, но спасибо тебе.

– Хамин…

– Не знаю, может быть, когда-нибудь снова случится череда бесчисленных совпадений, и мы встретимся.

– Я буду писать, скажи адрес…

– Нет, давай оставим, – на фоне ее голоса послышался звук проходившего мимо поезда. – Если я тоже тебе дорога, давай просто оставим так.