Безмятежность - [8]
Мы пошли от входа налево, по тихой аллее. Навстречу нам попадались в основном туристы. Они бродили шумными стайками, часто фотографируя и что-то восклицая. Папе это явно не нравилось. Мы пришли к одному склепу с золотыми буквами. Буквы были все знакомые, но разобрать надпись я не смогла. Позже я узнала, что надпись была на корсиканском языке. Папочка прислонился к тяжелой решетке, закрыл глаза и его губы что-то быстро зашептали. Может быть, это была молитва, может быть - слова прощания. Я была маленькая, но поняла, что папочка привел нас проститься с его родными. Там были похоронены его родители, которые погибли в автокатастрофе и бабушка Летиция, воспитавшая его.
Мама стояла молча и тихо гладила меня по голове. Обратно до порта мы шли пешком. Медленно и молча. Я натерла ноги в непривычной обуви, но не ныла и старалась не хромать. На «Нике» я немедленно разулась, тихонечко спустила тяжелые башмаки за борт и они сразу утонули.
Папа не стал поднимать паруса, просто молча запустил двигатель. А когда мы отходили от берега, он тихо прошептал по-французски:
- Прощай, Аяччо!
Когда мы покидали приветливое Средиземноморье, мама плакала, а я бурно радовалась: наконец-то нас ждут настоящие путешествия и приключения! Если бы я знала тогда, насколько опасными окажутся наши приключения, я бы тоже плакала.
В то время мне было восемь лет или около того.
5. На запад
Мама и папа уже ходили вокруг света. Это было ещё до моего рождения. Мама много рассказывала мне про Полинезию. Хоть я и родилась на Таити, но я его совсем не помнила. По маминым рассказам я знала только, что там живут приветливые темнокожие люди, всё время тепло и можно ходить без одежды. А ещё о том, что в Индийском океане летают рыбы и поверхность воды светится по ночам.
А вот про Африку в нашей семье или молчали или папа так презрительно кривил свой красивый рот, что казалось, что он съел что-то невразумительное. Как-то мама заикнулась, что именно у берегов Африки на них напали пираты. Мне представлялось, что был настоящий абордаж и черные люди, как черти, лезли на нашу яхту. А папочка красиво размахивал саблей и рубил негодяям головы, а мамочка шпагой разила их в самое сердце. А я… Нет, конечно, это только фантазии. Меня тогда ещё не было, и сражаться с пиратами моим родителям приходилось только вдвоём. Я знаю только, что они отбились просто чудом, но «Ника» была сильно повреждена. А потом была полиция и военный патруль, но они показалась маме такими же пиратами, только в форме.
У мамы и папы было много приключений, они рассказывали мне о них так часто, что я как будто бы была вместе с ними.
Вообще меня на яхте никто не считал маленькой, я тоже стояла вахты, как все. Конечно, они были не такими долгими, как у папочки, но и я тоже стояла у штурвала.
Мы шли только лишь под парусами три недели, кругом был бескрайний Атлантический океан и я часто, стоя у штурвала, думала, что вот мы плывем, а под нами, на огромной глубине лежат горы и долины, города и храмы древней Атлантиды. И может быть, её жители совсем не умерли, а превратились в человекорыб. И живут там до сих пор! Папа ведь рассказывал мне про теорию эволюции Дарвина и я подумала, что ведь и люди немного животные. И если Бог дал возможность эволюционировать животным, то он мог разрешить и людям немного поэволюционировать. Совсем немножечко. Чтобы жить под водой. Евреев он же вывел из Египта, спас их от рабства. Ну, и жителям Атлантиды мог помочь.
Так я думала, рассекая просторы Атлантики. Но потом я вспоминала, что древние греки были язычниками, и вздыхала. Нет, не помог. Смыл всех с лица земли, потому, что они поклонялись ложным богам и делали жертвоприношения…
Христианство в моей голове так сильно было перемешано со сказками, сагами, мифами и легендами разных народов, что я, наверное, и сама была язычницей. Конечно, я знала и «Отче» и «Аве» и много подробностей жизни первых христианских мучеников и святых. А вот в иерархии священнослужителей путалась. И догмы довались мне нелегко. Мама хотела вырастить из меня добрую католичку и даже учила катехизису, но я задавала ей такие глупые вопросы, что они ставили её в тупик, а то и вовсе лишали дара речи. Папа в таких случаях смеялся:
- Устами младенца глаголет истина…
А ещё он говорил:
- Богу важнее то, что мы делаем другим людям, чем то, что мы делаем ему.
Мама обзывала папу еретиком и гневно надувала свои пухлые губы. Но она не умела сердиться долго. Вообще, вопросы веры мы не обсуждали. Мамочка рассказывала мне о Христе о бессмертии души, но она не могла ответить точно: есть ли душа у животных? Есть ли душа у растений? И ещё многие вопросы ставили её в тупик. Папочка тоже называл себя католиком, но он никогда не просвещал меня в вопросах религии. Он считал, что это слишком личное и об этом нельзя говорить даже с друзьями.
Наши вечера проходили по-разному, но мы никогда не скучали. У нас были книги, которые мы читали вслух, скрабл, шахматы и радио. Но нам не часто выпадало развлекаться. В море всегда было очень много тяжелой работы. Для всех.
Я никогда не перестану удивляться, как много знал и умел мой отец. Словно он жил уже не первую жизнь. Ещё до встречи с мамой он обошел весь свет на своей «Нике», иногда – с командой, иногда – в одиночестве. А с тех пор, как мы с мамой стали частью «Ники», других матросов на нашем судне не появлялось. Со всем справлялись мы сами.
Есть события, которые так меняют жизнь человека, что он уже не может оставаться прежним. А если это не взрослый человек, а маленькая девочка? А волна неожиданностей только нарастает и поднимается всё выше, не оставляя надежды вернуть безмятежное прошлое и грозя разрушить будущее. Сможет ли Софи выстоять против шквала событий, стихии собственных чувств и найти свой курс в океане жизни? Если смерть много раз глядела тебе в лицо, то ты уже заранее чувствуешь её дуновение. Софи Берто, девочка рожденная на безмятежных островах Французской Полинезии, слишком рано почувствовала дыхание смерти.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.