Беженцы и победители - [10]

Владя отдыхает. Лежа на спине, он разглядывает усеянное звездами небо. Рядом с ним сидит девушка в белом свитере. Склонив голову к коленям, она расчесывает пальцами колосья спелой ржи.

Потом они прощаются. Владя благодарит проводников, а они желают ему счастливого пути и скорейшего возвращения.

Девушку в белом свитере уже в августе 1939-го застрелили недалеко от мельничного ручья фашисты.

* * *

Поначалу новый эмигрант скрывается в домике путевого обходчика. Хозяйка ставит перед ним кувшин с молоком и предлагает:

— Попей, сразу полегчает. Завтра тебя один человек с мельницы отвезет в Богумин.

Потом и Богумин остается позади. Владя складывает и сует в карман польскую вечернюю газету, которую ему купил «человек с мельницы» вместе с билетом до Катовице. Сидя в переполненном вагоне, Владя, боясь, что его попытаются втянуть в разговор, делает вид, будто внимательно ее читает. Но путь их проходит по территории рейха, и никто не спрашивает, куда они едут.

На катовицком вокзале в этот час оживленно. Держа в руках синий сверток, Владя направляется к выходу. Инструкции ему даны четкие: не останавливаться и никого ни о чем не спрашивать. В противном случае первый же полицейский или тайный агент может отвести в сторону и попросить предъявить документы. А если у тебя не окажется паспорта с оформленным въездом, или хотя бы справки о праве убежища на две недели, то неминуемо последует арест и высылка на границу. Там польский полицейский поприветствует немецкого пограничника, тебя под конвоем отведут в немецкую таможню, где кто-нибудь обязательно рявкнет: «Руки вверх! К стене!» — и через час ты очутишься за забором остравского лагеря. Такое, к сожалению, случается. Поэтому ни останавливаться, ни оборачиваться не рекомендуется, пока не попадешь на площадь Пилсудского. Вот там уже бояться нечего. Постовой регулировщик привык к стереотипному вопросу: «День добрый. Проше пана, где здесь «Пшелот»?» Он улыбается, молча кивает в нужную сторону и отдает честь.

* * *

Завязываются первые знакомства.

— Ты кто?

— Эмлер.

— Ну, привет. А я — Франк Ирка.

— Штефа Галбава.

Короткая проверка. И первая информация о положении в Верхнесилезском воеводстве, о настроениях среди политэмигрантов и беженцев:

— В Катовице существует несколько эмигрантских групп. Центр политической эмиграции находится в Кракове. Вообще-то политическая эмиграция в Катовице и Кракове — это единая организация, тем не менее, как говорится, своя рубашка ближе к телу… Но все это станет тебе интересно, когда получишь разрешение оформить британскую визу, которое Ирка Сладек может организовать не раньше понедельника. Тебе уже известно об этом? Ну и хорошо. Потом пойдешь в полицию и получишь право убежища на две недели. Будем надеяться, что тебе не придется возвращаться на границу. В этих делах польская полиция проявляет удивительную изворотливость.

Без оружия

За мраморным столиком в катовицком кафе «Монопол» сидят двое — невысокий, живой и энергичный Ондрей, который представляет в недавно созданном координационном комитете Коммунистическую партию Чехословакии, и Владя Эмлер, принадлежащий к левому крылу социал-демократов. Руководство катовицкой группы чехословацких политэмигрантов поручило им внимательно изучить список отъезжающих 25 августа 1939 года в Англию. Коммунисты и координационный комитет прекрасно понимают, какое важное значение имеет этот транспорт. Ведь тот, кто хоть немного следит за развитием событий, знает, что транспорт этот может оказаться последним.

У остающихся тоже есть выбор: добираться до Англии неорганизованным способом на собственный страх и риск, попытать счастья в чехословацком легионе, который формируется в Броновице, под Краковом, или, наконец, пуститься в опасное путешествие через всю Польшу к ее восточным границам, с тем чтобы переправиться в Советский Союз.

Руководство компартии предлагает координационному комитету подготовить все необходимое для эмиграции в СССР. С этим решением связывают свои надежды и чаяния многие, потому предложение получает горячее одобрение. Отбирают мужчин и женщин, желающих эмигрировать в Советский Союз. Таким образом, предназначенные для них места в английском транспорте остаются свободными. Но неожиданно ситуация меняется, и приходится затратить немало усилий, чтобы убедить некоторых товарищей ехать именно в Англию. Ведь нам не безразлично, кто там окажется. И в Лондоне среди чешских эмигрантов должны быть коммунисты, представители левых социал-демократов и другие прогрессивные элементы.

Двое мужчин, сидящих сейчас в кафе, могут уехать в Англию без всякого транспорта: у них в карманах уже имеются визы. Тем не менее ехать туда они не собираются…

— День добрый, панове. У вас свободно?

— Конечно.

«Ну вот, дождались», — думает Владя и невольно вспоминает вокзал имени Вильсона в Праге, черноволосую Марию и слова, сказанные ею о шпиках: «… У меня на них нюх». Действительно, почему тайных агентов так легко отличить в любой точке земного шара? Наверное, потому, что они постоянно улыбаются, ну просто сама благожелательность. Потому, что отличительная черта их профессии — постоянно выслеживать и доносить — налагает отпечаток на их внешний облик. В «Пшелоте», например, все знают вот этого неказистого пана с мышиными глазками и неприятным запахом изо рта. Он получил право эмигрировать без участия координационного комитета и даже без визы британского консульства. Эмигранты, работавшие в консульстве, всячески тормозили решение вопроса: руководству группы хотелось выяснить, кому же служит этот пан. Но польская полиция настаивала, и в конце концов не оставалось иного выхода, как уступить ее пожеланиям и включить пана в группу. Наушничество, несомненно, не было для него чем-то новым. Этим он, вероятно, занимался и дома. Никто на него не злился, он вызывал скорее чувство жалости и был постоянным объектом насмешек…