Безбожно счастлив. Почему без религии нам жилось бы лучше - [64]
«О’кей! – Беата снимает платок и отбрасывает его. – Я больше не могу – давайте сделаем обеденный перерыв!»
Вальтер и я, тоже несколько утомленные, соглашаемся и в ресторане из уважения к нашим гостям пытаемся обсуждать менее актуальные вещи, чем острый фимоз, вагинальные увечья и импотенцию, но нам это, увы, почти не удается. Вернувшись в офис, мы все беремся писать ответы, пока, наконец, не звонит мой телефон.
«Филипп Мёллер, алло! – Беата, Вальтер и я тихонько ударяем по рукам в знак примирения. – Замечательно, что вы позвонили…»
«Это вы сейчас так говорите, – отвечает дружелюбный голос из телефона. – Но я хочу сказать сразу и без обид: редакция ток-шоу отдала предпочтение другому гостю, так что мы отменяем наше приглашение!» «Что, извините? – Я ощущаю боль под ложечкой. – Как же так?!»
«Тут наши внутренние редакционные причины, господин Мёллер, и я не вправе говорить вам о них. – Она вздыхает. – Мне бесконечно жаль, и я надеюсь, что мы не причинили вам никаких издержек!»
«Да, конечно… – Я откидываюсь на спинку стула и просматриваю одну за другой сделанные мной заметки. И мне досадно. – Кое-какие, однако, причинили. Но мы все равно работаем над этой темой. Всего хорошего!»
Конечно, ничего хорошего тут как раз и нет, но с подобными редакциями лучше не спорить и не говорить им: вы что, не могли раньше об этом подумать?! А если хотим оставить о себе добрую память у редакции Анны Билль – говорить такого точно не стоит.
Так что дебаты продолжаются без моего выступления в Германии, где эта тема обсуждается в многочисленных статьях. Однако, может быть, самое глупое заявление на эту тему исходит почти с самого верха: «Я не желаю, чтобы Германия была единственной страной в мире, в которой евреи не могут практиковать свои обряды, – гласит оно. – В таком случае мы превратились бы в смехотворную нацию»>91.
А поскольку наша федеральная канцлерша этой фразой ясно дала понять, что политическим элитам нашей страны религиозные обряды важнее, чем права детей, это очень быстро ведет к соответствующим последствиям: в августе 2012 года проходит заседание Совета по этике, на котором кристально чистый доклад эксперта по конституционному праву Рейнхарда Меркеля противостоит дикой мешанине религиозных и псевдо-медицинских аргументов одного еврейского и одного мусульманского врача. А 12 декабря 2012 года члены Бундестага голосуют за принятие первого и единственного закона в Германии, который имеет силу только для одного из полов: «Забота о человеке включает также право согласия на не показанное медициной обрезание не способного на разумное суждение ребенка мужского пола, – значится в параграфе 1631d Гражданского кодекса>92, – если эта операция будет производиться в согласии с правилами медицинской науки». А поскольку иудейская традиция предполагает, что крайнюю плоть должен обрезать не врач, а мохель[75], то вторая часть первого абзаца могла бы оказаться проблематичной, поэтому избранное нами правительство придумало второй абзац: «В первые шесть месяцев после рождения ребенка обрезание могут производить также лица, назначенные для этого данной религиозной общиной, согласно абзацу первому…»
Резюмируя, можно сказать, что в Германии от ритуалов обрезания могут быть защищены только девочки; мальчики старше шести лет все-таки имеют право на то, чтобы их крайняя плоть обрезалась по правилам медицины; а вот младенцы мужского пола практически лишены правовой защиты от обрезания гениталий, потому что делать это обрезание разрешено даже тем людям, которые не являются врачами, а научились ему в религиозной общине… Как вам такая картина?!
Таким образом, юридическая гарантия отсутствия ущерба для гениталий и тем самым сохранения способности к сексуальным ощущениям в XXI веке в «Божьей республике Германия» имеет силу только для девочек и для сыновей тех родителей, которые сумели противопоставить разум заблуждению – либо своевременно получили информацию, позволяющую пересмотреть свое отношение к обряду обрезания.
Ну а как на фоне отношений между религией и правовым государством выглядит безбожное счастье?
Обычно это счастье должно создаваться просвещением и самоопределением: Взрослые люди обоих полов, которые в разъяснительных беседах с врачами узнали обо всех фактах и рисках пластической хирургии, могут без проблем в безбожно счастливом правовом государстве прибегать к подобным вмешательствам. Но так как в урологической практике предпринимаются только обрезания гениталий, если для этого имеются медицинские показания, то в большинстве случаев потребовался бы визит к пластическому хирургу. А поскольку этот особый род врачей вряд ли удовлетворится тремястами евро, которые за эту операцию до сих пор запрашивает уролог, число невредимых гениталий должно неуклонно увеличиваться.
Но если кто-либо в Германии XXI века ощущает в себе призвание действовать во имя какого-то Бога, тому закон гарантирует мнимую свободу, свободу средневекового шута – поэтому я не понимаю Олгуна и Салиху, приходящих к нам в гости, хотя уже около года прошло после принятия этого закона.
«Это было совсем плохо, – рассказывает Олгун, – его крайняя плоть так наросла, что когда он делал пи-пи, раздувалась, как баллончик».
