Без вести пропавшие - [17]

Пока я это всё говорил Волковой, её и так большие и выразительные глаза становились всё больше и больше. Наконец, она вскочила со стула и стремительной походкой бросилась вон из кабинета. Мне ничего не оставалось как броситься следом за ней.

— Александра Петровна, остановитесь! Куда же Вы? — твердил я ей, шагая рядом с ней. — Вернитесь, нам ещё есть о чём с Вами поговорить?

Она не шла, а скорей всего неслась по длинному узкому коридору министерства, едва не сбивая сотрудников, не успевших увернуться от неё. Мы вместе с ней спустились по лестнице и оказались около входа в МВД. Волкова остановилась в дверях и возмущённо произнесла:

— Вы ошибаетесь, Виктор Николаевич! Моя дочь не проститутка и никогда не была ничьей любовницей. Запомните это раз и навсегда. Вы бы больше занимались её розыском и поменьше рылись бы в этом грязном белье.

Она резко повернулась и скрылась за дверью.

* * *

В эту ночь я спал плохо. Я лежал в кровати и, несмотря на второй час ночи, анализировал свой разговор с Волковой. Я хорошо понимал чувства оскорблённой матери, так как отлично понимал, что для любой матери её ребенок является идеалом. Но, с другой стороны, спросить Волкову как-то иначе, не затрагивая её легкоранимых струн, я тоже не мог. Мне нужен был этот человек, чтобы я мог окончательно определиться, работать мне дальше в этом направлении с ним или нет.

Со слов Серова, этот мужчина работал в Обкоме КПСС, и это накладывало на все мои действия определённый отпечаток. Без помощи Волковой и её родного брата, я не мог выйти на него, а тем более выяснить его причастность к исчезновению Екатерины.

Я с содроганием ждал утра, которое не сулило мне ничего хорошего. Видя возмущённое лицо Александры Петровны, я не думал, что она простит мне этот неприятный для неё разговор. Я поднялся с кровати и, стараясь не шуметь, стал собираться на работу.

— Витя, ты куда в такую рань? — спросила меня жена. — Ты посмотри на часы? Других на работу не выгонишь, а ты чуть свет и бежишь на работу.

— Спите, мне нужно на работу, — ответил я ей, — я вчера не всё сделал, вот и приходится с утра бежать на работу.

— Витя, — произнесла, поднимаясь с кровати, жена, — я вчера тебе не успела сказать, что написала рапорт об увольнении из милиции по собственному желанию. Так что скоро у меня дембель.

— Понятно, — ответил я ей, — главное не переживай, проживём как-нибудь.

Я вышел из дома и направился на остановку трамвая. Через сорок минут я уже был у себя в кабинете. Я налил себе в стакан чая и снова стал изучать показания Серова.

За этим занятием я не заметил, как в кабинет вошёл Козин. Увидев меня, он невольно удивился.

— Ты что, ночевал в кабинете? — спросил он меня.

— Да нет. Ночевал я дома, — в ответ произнёс я, — просто решил прийти сегодня пораньше.

— Тогда скажи, если это не секрет, чего ты так рано притащился на работу? — снова спросил меня Козин.

— Валера, — обратился я к нему, — помоги мне подготовить задание в отдел оперативной службы. Хочу провести оперативные установки по месту проживания Волковой и Серова. Вдруг ребята там нароют что-нибудь интересное? Подскажи, стоит мне давать задание на наружное наблюдение за Серовым?

— Ты меня, Виктор, не подтягивай к этому делу. Занимаешься, вот и занимайся. Я здесь тебе не советчик. Пойми меня правильно, у тебя там что-то не срастётся — я буду крайним в этом деле. Это раз. Во-вторых, чтобы советовать тебе что-то, нужно хорошо знать это дело. Сам подумай, Абрамов, зачем мне всё это? Так что не обижайся, Виктор, решай свои вопросы сам. Своя рубашка ближе к телу. Вот ты сам подумай, почему в это дело не вписывается наш с тобой начальник? Просто он намного умней нас с тобой вместе взятых. Это со стороны мы все едины, а если посмотреть внимательно, то каждый из нас сам за себя. Задай себе один вопрос, а почему он тебе не помогает? Что, не можешь ответить? А я тебе скажу, дело это неоднозначное, ты понял меня. Ему легче тебя спустить под откос, чем полететь под откос самому. Ты же не первый день работаешь в системе, неужели ты не понял, что здесь каждый сам за себя. Ты же сам работал в отделе оперативной службы и хорошо знаешь эту работу изнутри. Вот и думай, смогут они что-то нарыть тебе на Серова или нет? Я тебе сразу тогда сказал, что по этому делу нужна голова, а не ноги.

Я сидел молча, ошарашенный этой откровенностью. Мне всегда казалось, что сыск — это что-то особенное в жизни. То есть это место, где полностью отсутствует индивидуализм, где человек человеку друг, товарищ и брат. Не скрою, но меня покоробила эта откровенность Козина. Но тем не менее, я продолжал слушать его.

— Вот ты скажи мне, Абрамов? Зачем ты пришёл в наше отделение? — задал он мне вопрос. — Ты мне не поверишь, но я был до этого момента лучшим в отделении, а теперь? Мне всё время ставят тебя в пример. Как ты думаешь к этому должен относиться нормальный человек? Правильно, он должен возненавидеть тебя. Поэтому делай соответствующий вывод. Чем хуже тебе, тем лучше мне.

— Валера, — неожиданно для него прервал я его, — ты хороший парень и я бы не хотел, чтобы между мной и тобой возникли неприязненные отношения. Я тебя ни к чему не принуждаю и ни к чему не обязываю. Не хочешь мне помочь, не нужно, я сам разберусь во всем этом. Только не нужно мне говорить, что ты меня ненавидишь, ведь я тебе ничего плохого не сделал.