Без Веры... - [17]

Врать не буду, жалко. Даже зная, что это неправедные, кровавые деньги, всё равно жалко. Даже зная, что приближающаяся Революция разорит большую часть аристократии, оставив от былых состояний крохи, да и те в эмиграции утекут сквозь пальцы.

В голове возникли параллели между власть имущими в этом времени, и их идейными наследниками в будущем, и я непроизвольно рассмеялся. Действительно, очень похоже!

— Н-да… кто бы мог подумать? И ведь уже не так жалко былого состояния предков… Так, Алексей Юрьевич? Так, так… себе врать — последнее дело. Есть злорадство, есть! А с другой стороны — карма у меня чистая, как хлоркой оттёрли!

Утешение, впрочем, помогло слабо. С деньгами возможностей как-то больше, притом при любой власти. А кровавые они там или нет, не то чтобы вовсе неважно, но будь у нас… у меня какие-то средства, гораздо проще было бы эвакуироваться из раздираемой на части Российской Империи.

А с другой стороны, при наличии пьющего папеньки и моём несовершеннолетии… пожалуй, нет никакой разницы, есть ли у меня деньги. Пробираться же самостоятельно через пол страны, зашив в подкладку какие-то ценности — бред! Рожа у меня не рабоче-крестьянская даже издали, и первые же "социально близкие" разуют-разденут-обыщут просто ради удовольствия.

Да и господа-офицеры, они всякие бывают. После нескольких лет в окопах, сознание, как мне кажется, упрощается очень сильно — в сторону выживания. Дворянская среда, она и так… больше разговоров о Чести. А после — "Бога нет, царя не надо, губернатора убьем. Платить подати не будем, во солдаты не пойдем" шприцем с морфином влетело в вены тем, кто ещё держался за былое.

Зато воспоминание об опиуме и героине всколыхнуло давно забытые ужасы зубных клиник в глухой российской провинции.

С помощью зеркальца проверил зубы, и выдохнул облегчённо. Ну хоть с этим проблем нет! Пока нет. Вроде как даже и не болели ни разу, что вовсе уж диво-дивное.

Посидев немного, нашёл в себе силы перебороть дрянное настроение и накатившее желание лечь и просто лежать, не думая ни о чём, занялся тестированием организма. Не физкультура, куда уж мне с отбитой башкой!

Осторожничал я сверх меры, и как выяснилось, не зря. Вестибулярный аппарат у меня оказался ниже всякой критики, и вот гадай — я по жизни такой неудачник, или это последствия травмы?

— Счёт к Парахину становится всё весомей, — запалённо пробормотал я, усаживаясь на покрытый половиком пол и морщась от медленно отступающей головной боли.

По-хорошему, мне ещё денька три-четыре двигаться в режиме эстонской улитки, но чёртов эскулап дал мне на выздоровление недостаточно времени. И как я уже хорошо осознаю, никто в гимназии не будет делать скидки на то, что ещё недавно валялся в постели.

Педагогов я опасаюсь, но не слишком. Я взрослый… пусть даже отчасти взрослый мужчина, и многие вещи, о которых переживают дети и подростки, мне совершенно побоку.

Больше всего переживаю, что просто не сдержусь, когда меня начнут распекать с переходом на личности, или как здесь принято — хватать за уши и за волосья. Это не то чтобы поощряется, но и жаловаться бесполезно. Знаю случаи, когда ребятам надрывали уши или выдирали буквально клоки волос так, что на голове проступала кровь, и ничего!

" — Сильный педагог" — говорят родители, умудрёно кивая головами, — "Как ещё с ними обращаться"?

Права ребёнка здесь — пустой звук, и даже в интеллигентных семьях, глава которой под рюмочку рассуждает о "Слезинке ребёнка", лупят порой так, что чадо валяется в горячке. Это, конечно, скорее исключение, но субботняя порка по итогам накопившихся за неделю действительных и мнимых грехов — норма во многих семьях. Ну и в промежутке…

Тестирование показало, что я хоть и дохлый, но шустрый. Даже сейчас, даже с больной башкой, я заметно быстрее себя-прежнего. Даже для легковеса у меня более чем достойные результаты, а если учесть, что я в принципе не тренировался в этой жизни, то и вовсе!

— А это открывает некоторые перспективы, — пробормотал я, потирая ноющий локоть и пытаясь унять плохо склеенные корометражки в моей голове, в которых я лихо резал противных супостатов красивым (почему-то непременно булатным) ножом и затыкивал их вытянутым из трости итальянским стилетом. Может и придётся… но сильно не факт, что я вообще смогу убить человека — тем более ножом. Не каждый сможет нажать на курок, а уж вот так, вблизи…

— Быстрый и гибкий, — подытожил я пятнадцать минут спустя, окончательно вымотавшись, — Очень быстрый и очень гибкий. Но дохлый… и запястья слабые. А ещё пару лет назад медик поставил мне диагноз "Привычный вывих лодыжки".

Как с эти справиться, я в общем-то знаю. Проблема в том, что результаты будут не ранее чем через полгода, и это самый оптимистичный вариант. По-хорошему, со скидкой на неизбежные в процессе тренировок травмы, мигрени и общую дохлость организма, рассчитывать нужно скорее года на полтора.

— Хреново… — я озабоченно потёр запястье, не вполне понимая, как не выбил их в драке с Денисом, если они заныли уже после простейших тестовых упражнений. Чудо? А может, остаточная матрица меня-взрослого… то есть всё равно чудо.