Без ума от Венсана - [2]

Странное впечатление от того, что продолжаешь писать книгу, которая была отдана издателю полгода назад и контракт на которую уже подписан: писать ее на разлетающихся листках бумаги, не перепечатывая на машинке, и приносить частями или отсылать по почте издателю по мере того, как случаются разные беды и радости, - некий способ сократить расстояние, отделяющее тебя от уже готовой книги, быть еще ближе к ней, еще глубже внутри нее, словно писать, считывая уже завершенный текст.

Когда он узнал, что я, уже не в силах терпеть, в конце концов все-таки открыл письмо, которое отправил ему Пьер на мой адрес, никакого упрека не было, он сказал лишь: «Теперь я знаю, что ты странный».

Я рано лег спать, остальные были в гостиной, они не услышали звонка, я спал, я встал, чтобы взять трубку, это был Венсан, я не узнал его голос, таким счастливым он казался, он спросил: «А который у тебя час?». Он объяснил, что не приехал, потому что нашел работу грузчика на съемках одного фильма, сказал, что там есть звезды, ошибся в их именах, добавил, что набрал десять килограммов, он разговаривал со мной долго, я вернулся в кровать счастливый, мне было приятней знать, что там у него все хорошо, нежели видеть, как он стеснен подле меня.

В Прадо, на следующий год, мы разошлись по залам в разные стороны. Когда я увидел его при выходе в саду, рядом был мужчина, его словил какой-то педофил. Я пошел на мужчину, сделав большие глаза и рыча, как волк, мужчина удрал, Венсан спросил, что на меня нашло.

Я вернул наркотик другу, который мне его раздобыл.

Слишком жестокий договор: для нашего свидания нужно, чтобы у него все было плохо и у меня все хорошо.

Венсан не пришел; дело не только в том, что мне недостает его плоти, это еще и крушение надежд: мечта о путешествии не сбылась, внезапно скрылась главная перспектива. Этим утром я будто бы потерпел аварию.

Иметь с собой наркотики, когда я провожу вечер с Венсаном, даже если я ими не пользуюсь, означает запастись средством, дабы идти до конца в желании захватить его тело.

У меня болела голова, я попросил его помассировать мне шею. Его сухие, шероховатые, потрескавшиеся из-за лечения микоза ладони легко прошлись по моим плечам, мое сердце ощутило их нежность, словно они были покрыты шелком.

Он сказал мне, что фантазирует о том, как женщина засовывает в вагину какой-нибудь овощ, и сразу спросил: «А какая фантазия у тебя?». У меня не получилось об этом сказать.

Последние двa-три дня я думаю о другой книге (всегда радостно предвидеть новую книгу), хотя и говорю себе, что больше не смогу что-либо написать: поддельный дневник путешествий или поддельный роман, кругосветное путешествие в доме на колесах с Венсаном, с огнестрельным оружием, и, может быть, Венсан превратится в этом повествовании в женщину, которую зовут Джейн? Как Джейн Мейнсфилд.

Мне кажется, в последний раз он сказал мне: «Никогда я не смогу причинить тебе боль».

В то время у меня было мало денег, но всегда был флакон дорогих духов. Прежде чем уйти, он приказывал мне надушить его тело, вылив из флакона все до последней капли.

Каждый день благословляю его за то, что он не пришел.

Все ко мне очень внимательны, они восхитительны, но я не совсем здесь, я с тем, кого тут нет, я отсутствую, чтобы отыскать отсутствующего. Если бы он был тут, вероятно, я был бы нигде.

Он по-прежнему запрещает мне прикасаться к его заднице, говорит, что она предназначается для какашек.

Подозреваю, что он сознательно испортил конец нашего последнего вечера, потому что уже тогда решил не приходить ко мне, он, наверное, вычислил, что моя злоба ослабит тоску. Он больше не придет, но догадливо дарит мне любовную силу мельчайшей надежды.

Ночью я не отрывался от него и в какой-то момент прошептал: «Тебе бы понравилось, если бы я полизал твои яйца?», он ответил: «Мне все нравится», он уже спал.

Я слушаю диск, который он мне подарил (регги). Мне не нравится. Это хороший урок.

Он говорит: «Когда ты у меня сосешь при свете, я вижу, что вот в этом месте у тебя на голове мало волос».

«Этим вечером, вернувшись домой, я перед зеркалом стянул с себя одежду, весь день я повсюду натыкался на свою рожу, теперь я вижу, что у меня хотя бы красивый торс, особенно мне нравятся вот эти мускулы на предплечьях, а тебе они тоже нравятся?».

Мы с Венсаном провели полночи, пытаясь устроиться поудобнее. Это напомнило мне о бессонных юношеских ночах, проведенных вдвоем, о самых первых ночах, когда чувственность истощала его, когда тщетные поиски удовольствия становились более волнующими, чем само долгожданное наслаждение, а тела начинали источать странный запах, уже превосходивший занятие любовью, эссенцию абсолюта.

Он строит дурацкие планы: экспортировать в Африку подводные велосипеды, чтобы осматривать дно, стать порно-актером или артистом-комиком, понастроить туристических бунгало на заброшенной платформе в Конго.

Пять дней и пять ночей с Венсаном в этом чужом городе, пять монотонных оргазмов: он отдается бездеятельно и покорно, я орошаю его ляжки. Я вновь ощутил дыхание любви, лишь когда распрощался с ним, сразу после того, как он исчез.