Без тормозов. Мои годы в Top Gear - [115]

Кроме тех, кому надо в Эссекс. Или в Кент. Но туда никому не надо.

Можете ли вы представить, какая свистопляска начнется, если Лондон отсекут от его главного аэропорта, а миллион, если не больше, рабочих и служащих не смогут утром добраться на работу? Это будет одна из самых успешных атак в истории терроризма, и я не единственный человек в мире, который об этом подумал.

Но трясутся ли у вас колени, когда вы проезжаете эти эстакады, направляясь в Лондон? Жалеете вы, что там нет рамок и личного досмотра? Нет. Вы шкандыбаете себе, тихонько рычите от досады на автобусные линии и слушаете Криса Эванса[219], чтобы не думать о пробке.

И это я говорю только об угрозах. А представьте, что там действительно взорвали. Представьте, что эстакады разрушены. В нормальной стране их восстановят за несколько недель, но у нас ведь потребуется расследование. Экологические организации заголосят, чтобы перед началом ремонтных работ отселили местную популяцию жучков. Бюджеты станут неконтролируемо пухнуть. Потратятся миллиарды. Еще больше улетит на ветер. Минуют годы. И Лондон зачахнет. Исчезнет из-за трех небольших бомб, которые, если взорвать их ночью, даже не ранят ни одного человека.

Не сомневаюсь, наши спецслужбы вполне осознают последствия такого удара. И не сомневаюсь, что они всё просчитали и знают более важные узлы, где террористы могли бы устроить бедлам еще хлеще. И какие же принимаются меры?

Ну, я постоянно езжу в Лондон по трассам M1, М40 и М4, и кроме нескольких хлипких камер видеонаблюдения, поставленных, в основном, чтобы вылавливать водителей, поворачивающих под знак, никаких контролирующих систем там не видать.

И это меня не тревожит. Мне не нужна охрана на дороге. И я не призываю усиливать меры безопасности на поездах. Нет. Я привлекаю ваше внимание к другим возможным целям террористов всего лишь затем, чтобы показать, как абсурдна и смешна вся эта суета в аэропортах.

Кроме того, она только вредит. Единственный способ окончательно победить терроризм — это не обращать внимания. Если по малейшему поводу носиться и размахивать руками, эти дебилы увидят, что прижали нас.

А если мы парализуем работу всех мировых аэропортов, они увидят, что не просто прижали, а взяли верх.

Апрель 2010 года

Спецэффекты

Тут на днях по какой-то не вполне ясной причине пришло мне в голову сесть и пересмотреть «Армагеддон», лихой голливудский блокбастер, в котором группе американцев нужно успеть за 18 дней спасти Землю от астероида размером с Техас, несущегося на скорости 35 000 км в час.

Страшно увлекательно. Париж гибнет. То же самое Оуэн Уиллсон. Такая же судьба в душераздирающей сцене постигает башни-близнецы. Тем временем Брюс Уиллис то и дело напяливает серьезное лицо, а потом тоже дает дуба. Но перед этим успевает спасти население планеты от событий, которые Билли Боб Торнтон характеризует как «все самые скверные места из Библии».

Но забавная вещь: если смотреть внимательно, это будет один из самых дурацких фильмов в истории кино. Рации то работают, то не работают. Сила тяготения то включается, то пропадает. Нефтяные компании образуются за день. Наушники испаряются и снова материализуются.

Дыр в сюжете больше, чем в термитнике. То же и со сценарием. Пресвятая Богородица!

Кто это придумал заставить Брюса Уиллиса говорить: «У меня нет секретов от моей дочери Грейс»? Люди говорят или «от моей дочери», или «от Грейс». Или «от неё». А «от моей дочери Грейс» — это курам на смех. Нигде такого не услышишь.

Потом сцена на нефтяной платформе, где Брюсу опять приходится произносить монолог такой умопомрачительной глупости, что бедняга просто сдается на середине.

Я не понимаю, как это все возможно. Почему режиссер не пробежал глазами реплики, которые должен говорить Брюс, и не сказал парню, сочинившему их, что они совершенно бессмысленны? Ребята расстарались поставить невероятно реалистичные сцены разрушения Нью-Йорка, уничтожения Дальнего Востока и русской орбитальной станции, но между взрывами артисты с тем же успехом могли бы щебетать «чирик-чик-чик».

А вот «Бесславные ублюдки» — чуток другая история, потому что вступительная сцена — практически идеальное кино. Русские не взрываются. Никакой лесбийской любви. Два мужика сидят в комнате и разговаривают. В основном про молоко. Но это настолько захватывает, что я спокойно могу вам обещать: набрав горсть покорна в начале этой сцены, вы добрых десять минут, пока не сменится эпизод, не донесете ее до рта.

Считаю, тут нужно пояснить, что я фанатею по Тарантино. А причина в том, что Тарантино продумывает все: что герои говорят, как они выглядят и почему поступают, как поступают. Включите «Убить Билла — 2» и обратите внимание на диван в гасиенде Билла в конце картины. Это высший пилотаж.

А посмотрим на автомобили. Билл водит De Tomaso Mangusta («мангуста» — по-итальянски мангуст: единственное существо, которого боится кобра). Так и было бы. Это единственная машина, на которой он мог бы ездить: американская, но не из Америки.

У Дэрил Ханны — Trans Am с орлом на капоте. А вот Ума Турман, у которой два глаза, ездит на Karmann Ghia. Так и видишь, как Его Квентинство часами, а то и сутками ломает голову над всякими подобными мелочами, но именно из-за этих деталей смотреть его фильмы (большинство из них) несравнимо приятнее, чем «блокбастеры», где дыры в логике штопаются огненными клубами.