Без семьи - [86]

— Ты забываешь, что их ребенок был подброшен в Париже на той же самой улице и в тот же самый день, когда Барберен нашел меня.

— А почему не могли в один и тот же день подбросить двух детей на одной и той же улице? Разве не мог ошибиться полицейский комиссар, посылая Дрискола в Шаванон? Ведь могло и так случиться!

— Нет, это вздор!

— Возможно, что я говорю и объясняю очень бестолково. Другой на моем месте, наверно, объяснил бы все гораздо лучше и понятнее.

— Нет, не в этом дело.

— Наконец, обрати внимание на то, что ты ничуть не похож ни на отца, ни на мать: у тебя темные волосы, а твои братья и сестры все — обрати внимание, все до одного — блондины. И еще одна странность: откуда такие бедные люди могли взять столько денег на поиски ребенка? Все это заставляет меня думать, что ты не Дрискол. Я прекрасно знаю, что я глуп, мне всегда это говорили, — что поделаешь, раз у меня такая голова! — но ты не Дрискол и не должен оставаться у Дрисколов. Если же, несмотря ни на что, ты решишь с ними жить, я останусь с тобой. Но нам следует сейчас же написать матушке Барберен и просить ее точно описать те пеленки, в которых ты был найден. Когда мы получим ответ, ты спросишь об этом своего отца, и тогда, может быть, что-нибудь выяснится. До тех пор я никуда не уеду и останусь с тобой. Если придется работать, будем работать вместе.

ГЛАВА XV. КАПИ СТАНОВИТСЯ ВОРОМ

Мы вернулись домой только с наступлением ночи. Весь день мы провели в парке, купив себе на завтрак кусок хлеба.

Отец был дома, а мать уже крепко держалась на ногах.

Ни он, ни она не сделали никаких замечаний по поводу нашей продолжительной отлучки.

После ужина отец сказал, что ему нужно поговорить с нами обоими, и для этого пригласил нас к очагу, что вызвало недовольное ворчание дедушки, свирепо охранявшего свое место у огня.

— Расскажите мне, как вы зарабатывали деньги во Франции, — попросил меня отец.

Я ответил на заинтересовавший его вопрос.

— Значит, вы никогда не боялись умереть с голоду?

— Никогда. Нам не только хватало на нашу жизнь, но мы смогли даже купить корову, — прибавил Маттиа и рассказал ему о покупке коровы для матушки Барберен.

— Вы, верно очень талантливы. Покажите-ка мне, что вы умеете делать.

Я взял арфу и сыграл одну пьесу, только, конечно, не свою любимую неаполитанскую песенку.

— Хорошо, хорошо, — сказал отец. — А что умеет делать Маттиа?

Маттиа также сыграл одну пьесу на скрипке и другую на корнет-а-пистоне. Последняя вызвала шумные аплодисменты детей, которые слушал и, окружив нас.

— А Капи? — спросил отец. — Что умеет делать Капи? Не думаю, чтобы вы ради собственного удовольствия таскали за собой собаку. Он, вероятно, тоже может прокормить себя?

Я очень гордился талантами Капи и с удовольствием заставил его показать несколько фокусов. Он имел, как обычно, большой успех у детей.

— Умная собака, настоящий клад, — заявил отец.

Но Капи, по-видимому, ничуть не возгордился от его похвалы.

— Раз дело обстоит таким образом, — продолжал отец, — то вот что я предлагаю… Но прежде всего Маттиа должен решить, согласен ли он остаться в Англии и хочет ли он жить с нами.

— Я хочу остаться с Реми. — ответил Маттиа. — и последую за ним повсюду.

Отец, конечно, не догадался, что Маттиа подразумевал под этими словами, и остался доволен его ответом.

— Тогда возвращаюсь к своему предложению. Мы небогаты, и нам всем приходится работать. Летом мы разъезжаем по Англии, и дети предлагают мои товары тем, кто ленив и сам не желает ходить за покупками. Зимой у нас обычно почти нет работы. Пока мы живем в Лондоне, Реми и Маттиа могут играть на улицах, и я не сомневаюсь, что они будут иметь хорошую выручку, особенно когда наступят рождественские праздники. Но будет гораздо выгоднее, если Капи станет давать свои представления с Аленом и Недом.

— Капи привык выступать только со мной, — живо возразил я, так как ни за что не хотел расставаться с ним.

— Не беспокойся, он выучится работать с Аленом и Недом, а разделившись таким образом, вы больше выручите.

— Уверяю вас, что без меня он ничего не может, а паши выручки с Маттиа уменьшатся. С Капи мы заработаем гораздо больше.

— Замолчи, — перебил меня отец. — Мои слова — закон для всех. Таково правило нашего дома. Ты должен с этим считаться, как и все прочие.

Я понял, что возражать бесполезно, и замолчал. Но про себя подумал, что и для Капи действительность оказалась не лучше, чем для меня. Нас разлучат! Какое горе для нас обоих!

Мы снова отправились спать в повозку. Но в этот вечер отец нас уже не запирал.

На следующий день пришлось с утра заняться Капи. Я взял его на руки; нежно поглаживая и целуя его в нос, я объяснил ему, что от него требовалось. Бедный песик, как он смотрел на меня и как внимательно слушал! Передавая поводок Капи в руки Алена, я снова прочел ему наставление, но он был настолько умен и послушен, что хотя с грустью, но без сопротивления последовал за моими братьями.

Отец сам захотел проводить нас с Маттиа в такой квартал, где мы могли бы хорошо заработать. Пройдя через весь Лондон, мы очутились в такой части города, где находились широкие улицы и богатые, красивые дома, окруженные садами.