Без права на поражение - [25]

задремала. Когда проснулась, увидела Геннадия возле печки, подкладывал дрова. Клавдия

сидела за столом, тыкала вилкой в капусту, видно только что выпила.

— А где Афанасий?—спросила я,

— Уехал,— сказала Клавдия.

— А ты?

— Раздумала. На улице холодина поднялась, а у меня пальто старое, стежь скаталась, вовсе

не греет. Думаю, с чего это я буду зубами чакать из-за чужой нужды.— Схохотнула:— Вот

допьем с Геннадием вино, да и в Шадринск поеду. .

Поглядела я на своего, а он и не повернулся ко мне. Как сидел, уткнувшись в печь, так и

остался. Подумала, что разругались напоследок опять, но ничего не сказала: уехал — и хорошо...

— Вы были на собрании в клубе, когда говорили об убийстве? — спросил ее Дмитрий

Николаевич, присутствовавший на допросе вместе с Саломахиным.

— Нет.

— И не слышали ничего?

— Слышала. Да и у Геннадия спрашивала. Сказал, что убитого возле узкоколейки нашли.

— И больше ничего?

— Велел ни в какие разговоры не соваться, а то затаскают по разным следователям...

— Вы помните, во что был одет Афанасий Мельник? — заканчивал писать Моисеенко.

— Обыкновенно...

— Обувь какая, не забыли?

— В сапогах приезжал.

Татьяна Печеркина уже не выглядела робкой. Она начинала понимать смысл сегодняшних

разговоров, на все вопросы отвечала с безразличной откровенностью, не желая ничего утаивать,

чтобы быстрее уйти отсюда, И по взгляду ее было видно, что думает она уже о чем-то своем, а в

этой комнате ей добавить к сказанному нечего.

Да и Анатолий Моисеенко уже подбирал бумаги.

В кабинете стояла тяжелая прокуренная тишина.

Дмитрий Николаевич подошел к окну и открыл форточку. Прошелся по кабинету,

остановился возле Печеркиной:

— У меня больше вопросов нет.

— Значит, свободны вы, товарищ Печеркина,— сказал Моисеенко.

Она поднялась, и взгляд ее остановился на столе, где у самого края лежал ремень Геннадия

Печеркина, Спросила:

— А ремень-то где нашелся?

Трое переглянулись.

Ответил за всех Дмитрий Николаевич:

— На руке у Афанасия Мельника. На торфянике-то вашем его нашли убитым. Ничего от

него не осталось, по документам кое-как установили. Вот теперь выясняем все остальное...

Она ничего не ответила. Только едва приметно качнула головой.

25

Клавдия Коляскина пришла из камеры в кабинет Моисеенко немного побледневшая, но

бодрая. Оглядев комнату с незнакомым человеком за столом, она будто растерялась,

насторожилась. Зато увидев в дверях входящего Саломахина, облегченно вздохнула,

обрадовалась:

— Слава богу! А то думала, что к незнакомым попала...

— К знакомым, к знакомым, Клавдия Поликарповна,— успокоил ее Василий Тихонович.—

Как же я могу вас оставить, коль еще в Шадринске обещал довести наши разговоры до конца

здесь.

— Вот и хорошо,— согласилась она.

— Я готов, Клавдия Поликарповна, считать наш разговор в Шадринске недействительным,

— серьезно сказал Василий Тихонович,— если вы обещаете мне быть откровенной во всем...

здесь. Вот с этим человеком.— И он представил ей Моисеенко.

— Так разве я что соврала? —удивилась она.

— Как вам объяснить?.. Вы утверждали, что Афанасий Мельник ночевал у вас ночь или

две, а потом отправился в Свердловск. А мы узнаем, что вы с ним провели вместе чуть не две

недели... Вы говорили, что Геннадий Печеркин в то время у вас не появлялся, а потом

оказывается, что он был, да еще не один, а с женой, и ночевал у вас тоже...

— Так ведь кому охота, товарищи следователи, про себя такое рассказывать? — Коляскина

закраснела от волнения и впервые отвела взгляд.—Женщина я одинокая, оттого и смолчала, что

дурной славы боялась: соседи ведь у меня...

— Выходит, жил у вас Афанасий Мельник?

— Куда деваться? — вздохнула она.— Винюсь...

— А что скажете о Геннадии Печеркине?

— Они с Татьяной переночевали только одну ночь, Правду говорю!

— Допустим. Скандалили они с Мельником?

— Что вы! Выпивали честь честью.

— Зачем же Геннадий за нож хватался?

— За какой нож?..

— Ну вот...— Василий Тихонович откинулся на спинку стула.— Опять вы уговор

нарушаете.

— Да истинный крест!..

— Не нужно, Клавдия Поликарповна. Послушайте, я прочитаю вам протокол допроса

вашего дяди, потом племянника и его жены.

Коляскина внимательно выслушала показания своих родственников и серьезно сказала:

— Раз они все видели, значит, так оно и есть. Только меня в это время в квартире не было,

Наверное, за водкой бегала. Потому и вам не могла про то сказать.

— В этих же протоколах написано, что вы в тот вечер решили вместе со всеми ехать в

Свердловск,— строго заговорил Моисеенко, перечитывая бумаги, привезенные Саломахиным.—

И ездили. Чем была вызвана ваша поездка?

— Давно не бывала, да и Афанасий просил пособить ему железо с шифером купить. Вот и

поехала...

Коляскина без оговорок не принимала ни одного опровержения своих первоначальных

показаний. Саломахин и Моисеенко выкладывали одно свидетельское показание за другим,

теснили Коляскину шаг за шагом и, наконец услышали от нее последнее: была с Мельником в

Соколовке.

— Татьяна Печеркина заявила, что вы в то утро собирались уехать вместе с Мельником.