Без поцелуя на прощание - [41]

– Неважно, кто кому позвонил, – спорю я. – Ты сказал ей, где нас найти.

– Я должен был ей сказать.

– Нет, черт возьми, не должен был. На чьей ты стороне?

– Здесь нет сторон, Лаура. Я просто хочу помочь тебе.

– Ты лжец. Ты хоть имеешь понятие, что ты наделал? Почему ты не воспринимаешь это серьезно? Они и тебя убьют, – предупреждаю я. – Теперь мы все в опасности.

– Ты правда настолько тупая? – спрашивает Адам, чуть ли не смеясь, что совершенно неуместно.

Какого черта?

– Это ты тупой, – кричу я, по-детски отплачивая ему той же монетой.

– Как, по-твоему, ты заберешь паспорт, если Марк и Николь будут торчать дома? Мне нужно было их выманить, разве нет?

Я гляжу на Эйву. Внезапно слова Адама начинают обретать смысл. Я совершенно забыла о том, что мне нужны паспорт и виза. Эйва получила свои, когда несколько месяцев назад летала по делам в Бостон, но я еще ни разу не бывала в Штатах. И у меня их нет.

– Мне нужно подписать какие-то бумаги или что-то заполнить онлайн до вылета в Америку: есть какие-то заявления, с которыми нужно разобраться? – выпаливаю я, как будто я первый в мире турист, собравшийся посетить Соединенные Штаты.

– Все уже улажено, – убеждает меня Адам. – Но тебе стоит убраться сейчас, если не хочешь столкнуться с Марком и Николь. Они недалеко отсюда, а вылет сегодня вечером.

Мне хочется начать спорить, что мои проблемы простираются куда дальше неловкости при встрече с мужем, который мне изменяет, но Адам все-таки делает мне одолжение. Хотя он вовсе не обязан. Я держу язык за зубами, и Эйва тоже ничего не говорит. Мне кажется, что у нее впервые за всю жизнь нет слов. Она целует Адама и обвивает руками его шею, но он, должно быть, все еще зол и обижен, потому что не обнимает и не целует ее в ответ.

Глава шестнадцатая

Я смотрю на захламленный «кухонный остров». Наполовину пролитый смузи, раскиданные вокруг кукурузные хлопья и несколько ложек недоеденного малинового йогурта покрывают столешницу.

Несколько пар пижамных штанов валяется на кухонной плитке, а из-под мятой штанины выглядывают потерянные кроссовки. Я знаю, что столешница сама себя не помоет, но каждое утро целую вечность смотрю на нее в надежде, что грязь просто исчезнет, стоит только моргнуть. И вот, выполнив миллион и еще одно домашнее дело, я в конце концов прибираю на грязной кухне, все это время задаваясь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы я все еще работала. Я фантазирую об офисных разговорах у кулера с водой и о том, что могла бы носить соблазнительную юбку-карандаш и блистать безупречным макияжем. Но моя реальность совершенно иная: очередной просмотр шоу Опры, старая пара растянутых треников и засохшая овсянка вместо теней для век.

Когда мы с Марком узнали, что я беременна первым ребенком, то совершили набег на сберегательный счет. Неистовым рывком мы бросились в ближайший детский магазин и скупили множество нелепо дорогущих вещей для малышей, которые только влезли в машину. Это были дивные времена. Даже несмотря на то что я боялась до усрачки, ведь понятия не имела, как быть мамой, я с радостью приняла на себя эту роль. Однако спустя три месяца непрерывной рвоты, отекших лодыжек, а после и растяжек я поняла, что мне не заслужить звание сексуальной мамочки, сумевшей остаться в форме после родов.

Сперва меня привело в ужас предложение Марка нанять няню и скрытый за ним намек на то, что я не справлюсь одна. Но недостаток сна и слишком частые головные боли довели меня до того, что я с радостью приняла помощь. К моему небольшому разочарованию, процесс собеседований оказался слишком долгим и муторным. Я надеялась найти кого-то с летающим зонтиком, того, кто пел бы волшебные песенки, способные затянуть тебя в каминную трубу. Но вместо этого мне пришлось иметь дело с вредной домомучительницей в противном черном костюме, которая выглядела так, будто ест детей на обед.

Мне нужна была Мэри Поппинс, а не Фрекен Бок. Когда Эйва согласилась взять отгул на полдня на работе, чтобы пройти у меня пробное собеседование, я была готова расцеловать ее.

– Сегодня я просто понаблюдаю, – говорит Эйва, хихикая и с трудом стараясь не выходить из образа.

– Входите, входите, – настаиваю я, провожая ее в холл. – О, и не наступите на «могучих рейнджеров»[19]… простите… и на банановое пюре там, возле батареи, – говорю я, смущенная количеством барахла, которым вымощен путь на кухню.

– Обычно у нас не такой беспорядок, – лгу я, прекрасно зная, что Эйва привыкла видеть мой дом именно таким. – Просто я сегодня проспала.

– Неплохо, – улыбается Эйва. – Я почти поверила.

– Прекрати, – смеюсь я. – Не забывай, что ты меня не знаешь.

Эйва подмигивает:

– Все ясно.

В кульминации хаоса мы наконец готовы выйти из дома. Я быстро захлопываю за нами дверь – мой шарф при этом пал жертвой обстоятельств, застряв между косяком и дверью. У меня не было времени вернуться и спасти его. Он останется висеть там, сигнализируя соседям, что очередной понедельник начался с неуверенного старта. Я выезжаю за ворота, как обычно мысленно пробегая по утреннему списку дел.

Дети в машине – есть.

Ремни пристегнуты – есть.