Без поцелуя на прощание - [37]

– Здесь говорится, что вы попытались украсть маленького мальчика из местной начальной школы и напали на свою подругу, когда она попыталась вас остановить, – объясняет офицер, водя пальцем по статье, напечатанной под моим фото.

– Где вы это взяли? – огрызается Эйва.

Я понимаю, что само фото ее не удивило, но удивило то, что оно у полицейского.

Может, в конце концов, она и на моей стороне.

– Все обвинения были сняты, – продолжает Эйва, трясясь от гнева. – Как вы смеете пользоваться слухами, чтобы запугать мою подругу? Бульварные газетенки напишут что угодно ради продаж. Ни один коп не должен использовать это в качестве доказательств. И вам это известно.

– Слухи? – эхом отзываюсь я, и меня чуть не тошнит от собственных слов.

Эйва поворачивается и берет мои руки в свои. Мне знаком этот жест, и я понимаю, что она хочет подготовить меня, прежде чем я узнаю плохие новости.

– В газетах напечатали отвратительную статью о том, что между вами с Николь произошла отвратительная ссора, – мягко произносит Эйва.

– Это глупо, – кричу я, вырываясь из рук Эйвы так грубо, что она отшатывается и чуть не падает.

– Какое дело газетам до такого ничтожества, как я? Нет, здесь что-то другое. Почему все мне лгут?

Меня охватывает множество различных эмоций, и все они борются за то, чтобы занять место в моем теле. Веки наливаются тяжестью. Но я не позволю моему телу безжизненно повалиться лишь потому, что мозг не хочет воспринимать реальность. Я стряхиваю дурноту с конечностей. Зуд от покалывания в пальцах настолько силен, что причиняет мне боль, и у меня дрожат колени… но на этот раз я беру верх. Я борюсь с тьмой и отодвигаю ее. Вокруг меня что-то происходит, и мне нужно понять, что именно. Всем известно, что это, даже незнакомцам. Я единственная, кто остается в неведении. Когда тебе лгут на всех уровнях, это причиняет боль.

– Вы преследовали ее несколько дней, посылая электронные письма и сообщения с угрозами, а затем напали на нее возле своего дома, отломав кусок от забора, – комментирует полицейский текст этой жуткой статьи.

Эйва яростно смотрит на него.

– Так сказано в газете, но Николь все это отрицала, – убеждает Эйва.

– Как так случилось, что подобная статья оказалась в национальных газетах, а я ничего об этом не помню?

– Она была напечатана всего через несколько дней после того, как ты вышла из больницы. Мы не стали тебе ничего говорить, потому что они напечатали опровержение уже через несколько часов. У тебя и без того был полон рот забот, не стоило добавлять еще и это, – объясняет Эйва.

– Николь пытается меня подставить? У меня странное чувство, что она наблюдала за тем, как случилась авария. То есть каждый раз, когда я об этом думаю, я вспоминаю и о Николь.

– Не знаю, – признает Эйва. – Полагаю, это возможно, но не думаю, что она настолько хитра.

– Настолько. Я ее знаю. Бог знает, как давно она это планировала. Стоит отдать ей должное: она очень умна. Она выжидает и выставляет меня стервой-психопаткой, а затем, когда ей удается убедить всех вокруг, убивает меня, списывая все на самозащиту. О боже, это гениально! Идеальное преступление.

– Стервой-психопаткой? – повторяет полицейский. – Ну ей бы не пришлось особенно заморачиваться, чтобы выглядеть убедительно, – прицокивает он еле слышно.

Сомневаюсь, что он хотел, чтобы мы с Эйвой его услышали, но у Эйвы такой хороший слух, что она бы услышала, как игрок в регби пустил газы на стадионе, полном скандирующих болельщиков.

Эйва называет его всеми уничижительными словами, но он ее игнорирует. Его явно сильнее разозлило то, что я выдернула бумагу у него из рук и смяла в шарик, прежде чем бросить обратно в него.

– Я могу арестовать вас, если вы продолжите так себя вести, – рявкает он.

Я качаю головой. Не могу поверить, что безупречная, суперправильная девочка Эйва только что проявила неуважение к полицейскому.

– А я могла бы пожаловаться на вас за травлю. Интересно, что скажут в управлении на то, что вы издеваетесь над моей подругой, – строго заявляет Эйва.

Но для меня совершенно ясно, что внутренне она вся трясется. Я всерьез благодарна ей за то, что она заступилась за меня. Обычно из нас двоих я сильнее, но сейчас я слишком шокирована и не в состоянии и двух слов связать вместе.

– Убирайтесь отсюда, пока мое терпение не лопнуло, – запинаясь, произносит он, словно запуганный школьник.

Мы с Эйвой быстренько прошмыгиваем в машину, понимая, что он несется внутрь за подмогой в лице сержанта. Мы ложимся на заднее сиденье и драматично кричим Адаму, чтобы он трогался быстрее. Сердцебиение только-только приходит в норму, как вдруг громко звенит телефон Эйвы, пугая обеих до чертиков. Она копается в кармане своей кожаной куртки, кажется, целую вечность, прежде чем наконец вытаскивает новый навороченный айфон, который уже перестал звонить.

– Кто это был? – спрашиваю я.

– Марк, – отвечает Эйва.

Я резко прикрываю руками рот:

– Думаешь, он нас ищет?

– Разумеется, он нас ищет. Мы с Адамом буквально похитили тебя.

– Невозможно похитить того, кто идет с тобой по своей воле, – обнадеживаю ее я.

– Но не в твоем случае, – качает головой Эйва. – Ты была без сознания, когда мы тебя забрали.