Без переводчика - [42]

«Марлон Брандо покидает Голливуд, так как шесть женщин требуют с него алименты».

«Чтобы не раздавить черную кошку на шоссе, три английских автомобилиста потерпели страшную аварию. Только кошка осталась невредимой».

Среди ярких обложек в газетном киоске вы заметите журнал «Гороскоп». Астрология опять в моде, предсказания звездочетов публикуются — притом без улыбки — во многих газетах и журналах. Даже в журналах, посвященных кулинарии, кройке и шитью и животноводству. Небесные светила советуют вам:

«Будьте осторожны в выборе знакомых, так как ваш успех в эти дни зависит от ваших связей. А вокруг вас есть люди, лишь притворяющиеся друзьями». Или: «Не поддавайтесь чужим влияниям, они могут помешать вам довести до конца дело, обещающее выгоды».

Однако не довольно ли? Идем дальше! И попробуем откинуть завесу печатной и рекламной мишуры, которая так мешает нам по-настоящему увидеть Брюссель и брюссельцев.

Да, идем дальше! Бросим только последний взгляд на Атомиум. Он еще виден, стальной великан. Определенно, есть что-то очень значительное, даже грозное в его величавом облике.

Цветы Брюсселя

На Большой площади, на заиндевелых плитках мостовой, в корзинах и железных чанах стоят цветы: красные и желтые тюльпаны, розы, крупная махровая гвоздика. Широкие зонты защищают их от студеного ветра.

На площади ничем не торгуют, кроме цветов. Сюда нет доступа рекламе. Даже «Стелла Артуа» — вездесущая марка пива, даже фирма аперитивов «Ганчия» и те не осмеливаются закрыть своими плакатами хотя бы один лепной стебелек на фасаде домов Большой площади.

Ей нужны только цветы. Круглый год они здесь, и живые цветы издавна сдружились со сказочными зарослями на старинных зданиях, с гирляндами и гроздьями цветов вечных садов Возрождения.

Нет, холодный термин путеводителя — «памятник архитектуры» — никак не приложим к этому мирку прошлого, на диво уютному и приветливому при всей своей сказочной декоративности. Живым теплом дышит старинная таверна, там и сейчас стучат пивными кружками.

Главенствует на площади ратуша. Она вся в кружевном мраморе. Внизу проемы аркады, а выше, между окнами, пилястры с тончайшей резьбой. Мрамор и сегодня свеж и юн. Не верится, что строительные леса сняты в 1454 году. Над пышным порталом тянутся вверх острые башенки и, как бы вырастая одна из другой, образуют мощный ствол, который силится достать до неба. Редко так буйно и смело проявлялась фантазия зодчих. Не ограничиваясь традиционной готикой, они использовали и формы ренессанса, и даже мотивы Арабского Востока.

Справа от ратуши дворец графов Брабанта, слева и напротив — дома гильдий, кичащиеся своим богатством. Узкие окна дворца с тревогой взирают на соперников. А гильдейские дома словно купцы, одетые в самое парадное, назло вельможам. Так на площади длится молчаливый спор, давно прекращенный историей.

Однако вас пленяет не суровый дворец, а сооружения Брюсселя плебейского: их поразительная легкость при изобилии отделки, загадочные, овеянные легендами эмблемы ремесел.

Дом корабельщиков отличается форштевнем, выпирающим из фронтона; ниже извиваются лоснящиеся тела существ подводного царства. Дом галантерейщиков охраняет лиса, дом корпорации лучников — волчица. Дом голубя, дом павлина, дом летучего оленя…

Никто не скажет точно, что было когда-то на месте этих зданий. Наверно, под мостовой смешались с почвой остатки поселения бельгов — кельтского племени, упоминаемого в записках Юлия Цезаря.

Только в X веке поселение стало городом — цветущим и знатным. Совершили это превращение ремесленники, основавшие свои мастерские на перекрестке торговых дорог от Кельна и От Парижа к морю.

Это они, ткачи, кузнецы, корабельщики, создали Брюссель и всю Бельгию, издавна прозванную страной городов — так рано и так бурно развилось здесь ремесло.

Большая площадь — шедевр, который создало несколько поколений.

И вот что еще поражает: чудо Большой площади сотворено в пору непрерывных сражений. Брюссель, Гент, Брюгге первыми в Европе начали борьбу с феодалами. Еще в 1302 году, в «день золотых шпор», отборная рать французских рыцарей пала под ударами простолюдин нов. Но короли, графы снова и снова угрожали отнять городские вольности.

В XVI веке у народа новый враг. Испанский король Филипп, могущество которого в это время распространилось даже за океаны, посылает против непокорных войска и многопушечные корабли, инквизиторов и палачей.

На Большой площади резиденция герцога Альбы, Человек без дарований, но фанатически исполнительный, полный презрения к черни, идеальный слуга деспота, он гордится тем, что погубил больше ста тысяч людей. Палачи орудуют и под окнами ратуши. На железных остриях торчат головы казненных патриотов Эгмонта и Горна.

Фламандцы, валлонцы, голландцы не складывают оружия перед Испанией. Враги презрительно называют повстанцев гезами, то есть нищими бродягами.

Восстание не принесло полной победы. Маленький народ еще долго бьется в тисках, сдавленный сильными соседями.

Наместники Испании уступают место наместникам Австрии. Позже Большую площадь топчут гренадеры Наполеона, сказавшего как-то раз небрежно: «Вся эта страна не что иное, как наносы песка из французских рек».