Без переводчика - [11]

Ждут погрузки ящики с запасными частями. Адрес — Египет, Каир. Там, у оазиса, среди пальм, здание насосной станции, оборудованное Чехословакией. Договора на постройку добивались частные фирмы Англии, Америки, Швеции, Швейцарии, Франции, но выиграли конкурс чешские инженеры. Их проект был признан лучшим. Станция гонит воду в оросительные каналы.

Все оживленнее становится в Дечине. Все больше грузов идет за рубеж. Множество государств торгуют с Чехословакией. Можно долго ходить по причалам и без конца разглядывать ящики, тюки, мешки, бочки. Франция покупает у чехов пиво, стекло, продает им ткани, лекарства, вина, то есть как раз то, что ей особенно важно вывезти за границу.

Пароход «Прага» грузится сахаром. Назначение — ГДР, город Дессау. Наш спутник капитан порта напоминает штурману с «Праги», молодому человеку, старающемуся говорить басом:

— У Дессау фарватер трудный. Смотри в оба!

Спускается вечер. Светло-синяя Лаба темнеет. В порту зажигается ожерелье огней, а в ущелье, где исчезает река, пылает электросварка: там ставят новые причалы.

Идем на товарную станцию Дечин. Низенький черноусый составитель поездов бегает по путям, формируя состав из французских, немецких, датских, швейцарских, болгарских вагонов. Поезд отправляют не обычный, а тяжеловесный, или «тяжкотоннажный», как здесь говорят. Машинист стоит у паровоза, раскуривая трубку. У него вид полководца, готового в поход. Улыбаясь, он сообщает:

— Две тысячи триста тонн сегодня. Только вот, — ®: он вынимает часы-луковицу, показывающие, кажется, даже фазы луны, — не опоздать бы…

— Минуту, Франтишек! — кричит, проносясь мимо, усатый составитель. — Сейчас поедешь.

— Вилли и минуту запишет, — ворчит машинист.

Начальник соседней немецкой станции, именуемый по-свойски Вилли, действительно ничего не простит, все запишет. Казалось бы, какое, собственно, дело этому пожилому немцу, контуженному на войне, до того, как чехи соблюдают расписание и на сколько процентов выполнил норму чешский машинист-тяжеловесник? Никто, однако, не удивляется. Уже давно две станции, разделенные границей, заключили договор на соревнование. На полотнище флажка вышили два слова: чешское «мир» и немецкое «фриден». Каждый месяц в Бад-Шандау подводят итоги, победителям вручают флаг. Вдумаемся в это событие. В центре Европы, на границе двух государств, некогда враждебных, сложились совершенно новые отношения между народами.

— Зимой немцы нас здорово выручили, — говорит машинист, пряча в карман трубку, — Тут, в горах, пурга разыгралась, дед Крконош взбесился и давай пути заносить. У нас пробка, не успеваем отправлять поезда. Переправили часть вагонов на немецкую сторону, там немцы за нас собирали составы и дальше гнали. Спасибо им. Ну, пора.

Он забирается на паровоз, машет нам рукой и скрывается в облаке пара.

Свисток. Длинной вереницей проходят вагоны — французские, болгарские, датские… А составители уже хлопочут на другом пути: через шестнадцать минут должен отойти следующий поезд. Ни днем ни ночью не умолкает Дечин — северо-западные ворота Чехословакии. Он трудится во имя дружбы наций, во имя мира.

В сердце Моравии

Спидометр нашей «восьмички» насчитал уже около четырех тысяч километров. Теперь — на восток! Это будет наш самый длинный маршрут в Чехословакии. Он приведет нас в Моравию, а затем в Словакию.

Что такое Моравия? Административное целое? Географическая область? Территория, населенная какой-нибудь народностью, отличной от чехов? Я многих спрашивал об этом. Отвечали по-разному, но если подвести итог всем ответам, то выходило ни то, ни другое, ни третье. Прежде, при австрийских императорах, существовало княжество Моравия с наместником, сидевшим в брненском кремле — Шпильберге. А задолго до этого, тысячу лет назад, здесь жило славянское племя моравов. Потом моравы и чехи перемешались, составили одну нацию. Однако путник, въезжающий в Моравию, замечает что-то иное и в облике селений, и в говоре жителей.

Паличек сказал:

— Помните того товарища… Ну, который сел к нам в машину, и мы через пять минут знали, кто он такой и ради чего живет на свете. Вот такие они, мораване.

— А точнее? — спросил я, — Что же это такое — Моравия?

— Н-но… Восточная часть Чехии, историческая область.

Разговор на этом прервался, так как «восьмичка» взмыла на пригорок, и мы увидели Брно.

Брно — большой город с трехсоттысячным населением. Что-то в нем напоминает Прагу. Что? Собор с двумя готическими вышками, как у храма Витта? Холм с замком Шпильберг? Но конечно, здесь далеко не столько холмов и башен, не видно реки, прорезающей город. Узенькая речушка, правда, есть, но она останавливает на себе внимание лишь за чертой города, там, где ее воды разлились у плотины электростанции. Застроен Брно тесно, пяти-, шестиэтажными домами. Не очень щедро отведено в нем место для зелени. Всего гуще она вокруг Шпильберга, — то бульвары, разбитые на месте укреплений, некогда опоясывавших кремль. Зато привольно, наверно, в ближайших окрестностях Брно среди округлых, плавных холмов, темнеющих на фоне синего неба.

Что способствовало появлению здесь такого крупного города, города, занимающего второе место после Праги по числу жителей и по размерам промышленного производства?