Без нее. Путевые заметки - [3]
Четко. Потом снова замолчал. Лежал. Гладил львицу на своей груди. Маргарита сидела, наклонившись к нему. Чтобы ничего не прослушать. Она смотрела на старика. Снова слышала лишь собственное дыхание. Львицу они у него отобрать не смогли. Тогда. Или? В комнату вошла Манон. Им пора ехать. Скоро стемнеет. За ней вошел высокий блондин. Манон спросила у него, все ли окна закрыты как следует. Соблюдены ли все меры предосторожности. Блондин кивнул. Он был в белом халате. Он снял одеяло с ног Альбрехта и сложил его. Манон спросила у Маргариты, знает ли та, что после наступления темноты из дома выходить нельзя. Что производят опрыскивание от какой-то мухи, которая уничтожает растения. С самолетов каждую ночь опрыскивают один за другим все районы Лос-Анджелеса. И нельзя выходить, и нужно герметизировать все двери и окна и держать их закрытыми. Неизвестно, может, эта отрава ядовита и для людей. А не только для этой мухи. Манон остановилась у кровати Альбрехта. «We didn't live that long in California to be gassed in the end»,[4] — сказала она ему, и оба рассмеялись. Манон взяла Альбрехта за руку. Мужчина в белом халате подошел к окнам. Потряс рамы и кивнул. Манон наклонилась и поцеловала Альбрехта. Ему подадут такое мясо, как он любит. Сказала она. Он должен поесть как следует. Чтобы ничего не оставалось. Она сделала Маргарите знак подойти к кровати. Маргарита подала старику руку. Улыбнулась ему сверху вниз. Он ответил улыбкой снизу вверх. Пусть она возвращается поскоpee. He так часто в гости приходят «charming young ladies».[5] Теперь не так часто. Манон обещала еще раз привезти Марго. Они пошли к двери. Мужчина в белом халате вкатил в комнату кресло-каталку. Начал поднимать Альбрехта с постели.
Манон шла к машине. Придерживаясь за стены. Маргарита следовала за ней. По комнатам, в которых стало темно. По узким коридорам. Слышала, что Манон не удается глубоко вдохнуть. Манон села в машину. Немедленно заправила за уши прозрачные трубочки, шедшие от баллона с кислородом. Засунула в нос их концы. Повернула вентиль баллона. Ухватилась за него обеими руками. Глубоко дышала кислородом. Духота в доме. Она убьет ее. Но ему это необходимо. Альбрехт не укрывается. Не хочет, чтобы на нем лежало одеяло. И ночью тоже. Стало быть, в доме должно быть тепло. Удалось ли им поговорить? Лицо Манон порозовело. Она включила зажигание. Развернула огромный автомобиль и поехала. Манон ехала медленно. Ведь Олета-лейн — просто ущелье какое-то. Удалось ли Марго что-нибудь узнать у Альбрехта? Маргарита глядела на кусты. Свисающие ветви то справа, то слева задевали широкий «кадиллак». Колючие мясистые листья. Сухой шорох. Нет. Они не побеседовали, ответила она. Альбрехт говорил о том, как делают мягкие игрушки. «The little lioness, — воскликнула Манон и хлопнула ладонью по рулю. — Always the little lioness».[6] Прямо ревновать начнешь. К этому зверю. В один прекрасный день позвонил этот парень. Марк. Поляк. И сказал, что Альбрехт выписывает чек и не могла бы она приехать и заняться всем этим. «Why shouldn't he write a check?»[7] — спросила она. Выяснилось, что чек был на 10 000 долларов. Тогда она поехала. Альбрехт все еще выписывал чек. Уже третий. Он их портил. Она спросила, зачем ему выписывать чек. Старик ответил, что хочет дать Марку денег. А Марк будет вечно заботиться о маленькой львице. С тех пор она занимается еще и финансами Альбрехта. Они выехали на бульвар Сансет. Темное небо. Серое. Черные контуры деревьев и кустов. Медленно едем потому, что все хотят домой, сказала Манон. Из-за опрыскивания. Чего она только не подписывала против этого безобразия. Отрава с самолета! Над жилыми кварталами! Она снова хлопнула по рулю. Марго потом тоже надо поторапливаться. Домой. И пусть спросит у управляющего, на самом ли деле все окна проконопачены. Они двигались в длинном ряду машин. Маргарита откинулась назад. Ехала. Слушала старуху. Смогла бы она жить столь активно при такой болезни? И быть такой милой. Всегда в добром настроении. В Вене с такой болезнью сидят в доме престарелых, а не разъезжают на золотом «кадиллаке» 1968 года выпуска с кислородным баллончиком под мышкой. Машина покачивалась. Медленно двигалась вперед. Равномерно, вместе со всеми машинами. Цепочки огней встречных машин. Впереди — красные полосы заднего света, взбирающиеcя в гору. Больше они не разговаривали. Манон свернула с Сансет. Движение ускорилось. Они уже не ползли. Манон остановилась в боковой улице у своего дома. Посоветовала Маргарите на будущее тоже останавливаться здесь. А завтра с утра они созвонятся. Она пригласила Макса. Доктора Макса Ханзена. Он был с Анной в Китае. Но он пока не знает, будет ли у него время. Он работает в обществе по борьбе со СПИДом. Там со свободным временем не так просто. Что понятно. Манон завернула кран кислородного баллончика и положила трубки на сиденье. Через заднюю дверь они прошли во двор. Мимо бассейна. Вода снизу подсвечена. «You hurry».
