Без музыки - [163]
— То есть… — говорит отец. Это даже не фраза. Даже не реплика. Возглас, обозначение внимания. На большее отца не хватает.
Я молод, подвижен. Моя отличная реакция как нельзя кстати: мама падает в обморок.
Общий сюжет близок к оригиналу. Режиссура и декорации на усмотрение участников. Маленький спектакль, который я разыгрываю, Вера смотрит с удовольствием, с охотой смеется. Увы, но это пока все, чего я смог добиться.
И все-таки я не терял надежды убедить Веру.
«Мой будущий тесть — не подарок. — Я готов принять информацию как исходную. — Он жаден. А жадные люди всегда подозрительны.
Тесть непременно узнает, что мы подали заявление. И нет большой разницы — узнает ли накануне или спустя пять, десять дней. Его мозг, его натура, всегда нацеленные на обязательную прибыльность, ничего не поделаешь — врожденный рационализм. Тебе это известно лучше, чем мне. Его фантазия будет подчинена ответу на единственный вопрос (в том, что идея умалчивания принадлежит мне, у тестя не возникнет сомнения): почему замалчивался факт женитьбы и какую выгоду от этого замалчивания буду иметь я? Полагаю, что соображения этического, как, впрочем, и нравственного плана в расчет тестем приниматься не будут. Тесть — мужчина серьезный, касательно чувствований настроен категорически. Все эти умствования — от лукавого, считает тесть. И произносятся вслух с единственной целью — скрыть истинный интерес, овеществленный и материализованный в рублях. Еще лучше в сертификатах. Но на сертификаты зять, видимо, не потянет».
А ведь могло все быть иначе. Более того — возможность построить отношения с тестем на иной основе не исключена и сейчас. Я делаю выжидательную паузу.
— Нет, нет, нет! — И в этих нескончаемых «нет» вся Вера, ее упрямство, ее строптивость. Возможно, моим словам не хватает страстности, уверенности, я слишком мягок?
А может быть, она права — не надо спешить? Это я успокаиваю себя. Кто угадает, какую речь мы держим в мыслях своих? Нас судят и оправдывают по сказанному вслух.
Согласись Вера с моим планом, выдержанным в тонах пристойной патриархальной старины, где будущий зять, он же жених, является в дом невесты, нервно потирает руки, одергивая неразношенный, надетый впервые по этому крайнему случаю костюм, и разминает незаметно ноги, стиснутые столь же неразношенными ботинками, и, сообразуясь с этими скрытыми движениями, совершает главное — просит у папеньки с маменькой руки их дочери… — как бы все прекрасно получилось! Кротко, пристойно. И взгляд потуплен, и нервный румянец на щеках. Уступи Вера моим доводам, я мог бы ограничиться беглым рассказом о своем прошлом (детство, отрочество, юность). О своих родителях, опять же с почтением и кротостью. И то и другое по нынешним временам — достоинства редкие.
Все могло быть. Но не было, не случилось. Все будет вопреки тому, все будет так, как хочет Вера. Она решила отплатить папе той же монетой. Трогательная ситуация. Антипод и эталон в одном лице. Где ты там есть, Шапилов-младший, не икается ли тебе? Теперь в лице тестя я обретаю семейного биографа. В доме Бельчевских обо мне будут знать если не всё, то, во всяком случае, много больше, чем в том доме, откуда я родом, где вырос, откуда бежал с радостью, опьяненный терпким дыханием будущей независимости, и куда возвращался с не меньшей радостью, покидая разбитую ладью неудавшейся семейной жизни.
Тесть уходит на пенсию. У него будет достаточно времени. Очень скоро моя жена, переполненная информацией о моей личной жизни, станет требовать опровержения фактов, добытых кропотливым трудом неутомимого изыскателя. Мои мысли устремлялись еще дальше. И тогда, с какой-то обреченной страстностью, я делал последнюю попытку убедить:
— Доверься мне, тесть будет нашим союзником, я берусь влюбить его в себя.
И тотчас лицо ее становилось замкнутым, напряженным, и гримаса нетерпения застывает на губах:
— Нет! Не надо! Не хочу!
Как часто мы терпим поражения, даже не догадываясь о том, что мы их терпим.
ГЛАВА VI
Я уже был женат однажды. Самое время рассказать об этом примечательном факте моей биографии. Мне чужды люди, которые после очередной неудачи с маниакальной настойчивостью поносят семейную жизнь, размахивают жупелом мужской свободы, старательно пряча при этом лоснящиеся манжеты несвежей рубашки.
От первой жены я ушел сам. Однажды проснулся и понял — пора. Мне все время казалось, что я приглашен на роль витрины или на роль чучела медведя при входе. Меня так страстно афишировали, так настойчиво выталкивали вперед для знакомства, с такой очаровательной игривостью намекали на мои мужские достоинства, не стесняясь моего присутствия, что я стал чувствовать себя товаром, который добротен, хорош на вид, но куплен по случаю и за бесценок. И теперь вот кто-то, раздосадованный неприсутственным торгом, задним числом желает оповестить всех о значительной и удачной сделке.
Терзаясь сомнениями, я вдруг прозрел. Если я товар, рассуждал я, то ценой за такой товар должна быть только моя жена. А если товар приобретен за бесценок, то следует разобраться, почему моя жена, приметная внешне, умеющая устроить быт, не чуждая модным веяниям образованного общества, так незаслуженно остается в тени, а точнее, так осознанно, соизмеряясь с собственным желанием, отодвигается в тень?
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос.
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
Писатель, политолог, журналист Олег Попцов, бывший руководитель Российского телевидения, — один из тех людей, которым известны тайны мира сего. В своей книге «Хроники времен царя Бориса» он рассказывал о тайнах ельцинской эпохи. Новая книга О. М. Попцова посвящена эпохе Путина и обстоятельствам его прихода к власти. В 2000 г. О. Попцов был назначен Генеральным директором ОАО «ТВ Центр», а спустя 6 лет совет директоров освобождает его от занимаемой должности в связи с истечением срока контракта — такова официальная версия.
Творчество немецкого советского писателя Алекса Дебольски знакомо русскому читателю по романам «Туман», «Такое долгое лето, «Истина стоит жизни», а также книге очерков «От Белого моря до Черного». В новый сборник А. Дебольски вошли рассказы, написанные им в 50-е — 80-е годы. Ведущие темы рассказов — становление характера молодого человека, верность долгу, бескорыстная готовность помочь товарищу в беде, разоблачение порочной системы отношений в буржуазном мире.
Действие романа Владимира Дмитриевича Фоменко «Память земли» относится к началу 50-х годов, ко времени строительства Волго-Донского канала. Основные сюжетные линии произведения и судьбы его персонажей — Любы Фрянсковой, Настасьи Щепетковой, Голубова, Конкина, Голикова, Орлова и других — определены необходимостью переселения на новые земли донских станиц и хуторов, расположенных на территории будущего Цимлянского моря. Резкий перелом в привычном, устоявшемся укладе бытия обнажает истинную сущность многих человеческих характеров, от рядового колхозника до руководителя района.
Чувашский писатель Владимир Ухли известен русскому читателю как автор повести «Альдук» и ряда рассказов. Новое произведение писателя, роман «Шургельцы», как и все его произведения, посвящен современной чувашской деревне. Действие романа охватывает 1952—1953 годы. Автор рассказывает о колхозе «Знамя коммунизма». Туда возвращается из армии молодой парень Ванюш Ерусланов. Его назначают заведующим фермой, но работать ему мешают председатель колхоза Шихранов и его компания. После XX съезда партии Шихранова устраняют от руководства и председателем становится парторг Салмин.
Жанна Владимировна Гаузнер (1912—1962) — ленинградская писательница, автор романов и повестей «Париж — веселый город», «Вот мы и дома», «Я увижу Москву», «Мальчик и небо», «Конец фильма». Отличительная черта творчества Жанны Гаузнер — пристальное внимание к судьбам людей, к их горестям и радостям. В повести «Париж — веселый город», во многом автобиографической, писательница показала трагедию западного мира, одиночество и духовный кризис его художественной интеллигенции. В повести «Мальчик и небо» рассказана история испанского ребенка, который обрел в нашей стране новую родину и новую семью. «Конец фильма» — последняя работа Ж. Гаузнер, опубликованная уже после ее смерти.
В повести «Окна, открытые настежь» (на украинском языке — «Свежий воздух для матери») живут и действуют наши современники, советские люди, рабочие большого завода и прежде всего молодежь. В этой повести, сюжет которой ограничен рамками одной семьи, семьи инженера-строителя, автор разрешает тему формирования и становления характера молодого человека нашего времени. С резкого расхождения во взглядах главы семьи с приемным сыном и начинается семейный конфликт, который в дальнейшем все яснее определяется как конфликт большого общественного звучания. Перед читателем проходит целый ряд активных строителей коммунистического будущего.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!