Без музыки - [130]
Когда он начинал говорить, то поднимал голову и первые фразы произносил очень громко, затем опускал голову, ковырял носком ботинка землю и говорил куда-то себе под ноги. Речь звучала приглушенно, приходилось вслушиваться.
— А было это, было это давно…
Его предупреждающие фразы, наполненные каким-то неясным смыслом, имели своей задачей расшевелить меня. Я понял, что должен уступить ему. Вложил в свой вопрос как можно больше заинтересованности:
— Вы что же, вместе работали?
Он энергично закивал, как если бы заранее, много наперед благодарил меня:
— Да-да, мы вместе работали. И вместе учились. И начинали вместе. Вот видите, вы близкий друг и не знаете.
Сказать ему здесь, на кладбище, что он ошибся, что я и не друг вовсе, мне представилось бессмысленным, жестоким даже. Он мог бы счесть это за отречение, за желание обозначить дистанцию между мной и покойным. Мне, скорее, желалось считать себя другом Полонова, и поэтому я сказал:
— Нет, не знаю.
— Ничего, ничего. — Он заторопился, — Я расскажу. Расскажу.
— Мы тогда уже года по три в областной газете оттрубили. Лихие были времена… Голодные, но лихие. Юра вечно с кем-то конфликтовал. В газете тоже… Не заладились у него отношения с замом редактора. Такой тот был службист — лучше не вспоминать. Всю редакцию в страхе держал. А тут появляется некий Ю. Полонов, которому на зама в полной мере начхать. Кому такой понравится? Зам был человеком осторожным. По любому поводу произносил свое излюбленное: «А надо ли? Поймут ли нас?» И чем горячее ему доказывали, что конечно же «поймут» и конечно же «надо», тем несговорчивее он становился. «Не знаю, не знаю, — твердил зам, — не уверен». Мы, вновь пришедшие, были переполнены идеями, и вдруг такая преграда: «Надо ли?» Старожилы терпели, мы сдержанно роптали, а Ю. Полонов полез на рожон. После очередного обсуждения, закончившегося привычным «а надо ли?», Юра не выдержал и назвал зама «лицом среднего рода». Этого ему показалось мало, он уточнил: «Вы промежуточный — вот кто!»
С тех пор зама так и стали звать — «Промежуточный»; был у Промежуточного, встречался с Промежуточным…
Мой стихийный знакомый лукаво скривил губы. Видимо, воспоминания доставляли ему радость, и он не знал, каким образом ее выразить здесь, на кладбище. Улыбнулся печально:
— Я же вам говорил, неуемный он был человек. Н-да. Не соскучишься. А вот редактор его любил, выделял. Только пользы от этой любви — ничуть. На хозяйстве, как правило, сидел зам. Редакторская любовь лишь усложняла жизнь… По весне — да, весной — Юра написал статью. И тут ему подфартило: зам болел, а может, был в отъезде, только материал сразу попал к главному. Еще день, и статью поставили в номер. Это был грандиозный материал! Уже сколько лет прошло, а я помню название — «Слепые всадники». Речь шла о заместителях. О их праве решать и действовать. Начинался материал с разбора слова «замещать». По Далю: замещать — значит «быть вместо кого-то». В полном объеме этого места. Не вполовину, если заместителей два; не на треть, если их три, а в полном объеме. И еще что-то об ответственности… «Кому дозволено не решать, тому дано не ответствовать». Н-да, не ответствовать. По тем временам это был материал крайней необходимости. Бог мой, что тут началось! Какая-то телефонная истерия. Кто бы мог подумать, что в области окажется столько возмущенных заместителей! И все они конечно же прозорливы, инициативны, принципиальны, самостоятельны. Редактор газеты Матвей Матвеевич Колобцев призывал нас к спокойствию — к тому, чего с первых же минут лишился сам. И вот тут, в разгар микро- и макроборений, пропал Полонов…
Я не расслышал конца фразы и переспросил:
— Вы сказали «пропал»?
— Именно… — Лицо моего собеседника округлилось в плаксивой гримасе. — Был — и нету. Когда редактору сообщили о странном исчезновении Полонова, он не очень поверил в серьезность случившегося. Возможно, не придал значения. Однако статья взбудоражила не только область. Редактор переоценил свои возможности, его объяснения, хождения с этажа на этаж не возымели действия. Вопрос о статье был вынесен на бюро обкома. В обкоме рассудили просто: все мы чьи-то заместители. Ну, а против всех устоять трудно. Н-да… На бюро с пустыми руками не пойдешь. Материалы нужны. Перерыли стол Полонова — ничего. Тут уж мы сообразили, что случайным такое совпадение быть не может. Получалось, что сбежал Полонов. Н-да. Редактор наш все время молодцом держался, а тут и он дрогнул. Статья-то Полонова писалась на конкретном материале — район, завод. Не случись шума, никто бы из задетых и головы не поднял. А как прослышали, что и руководство недовольно, оживились. Одно опровержение за другим: извратили факты, оклеветали, очернили доброе имя…
Надо защищаться. А чем? Все материалы у Полонова. Рухнул редактор в кресло, взялся за голову, бормочет: «Это конец!» За десять дней — а кутерьма шла никак не меньше — мы извелись настолько, что это откровение главного нас не удивило. Каждый думал об одном и том же — скорей бы уж.
Собралось бюро обкома.
«Ну-с, — говорят, — начнем». — «Материал на редколлегии обсуждался?» — «Не обсуждался». — «…За волюнтаризм…» — «Статья проверялась?» — «Проверялась». — «Где доказательства?» — «У автора». — «Где автор?» — «Пропал». — «…За головотяпство…» — «Статью согласовывали?» — «Не согласовывали». — «…За нарушение административной этики…» И прошлый год вспомнили и позапрошлый. Н-да… В таких случаях расчет всегда по сумме.
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос.
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
Писатель, политолог, журналист Олег Попцов, бывший руководитель Российского телевидения, — один из тех людей, которым известны тайны мира сего. В своей книге «Хроники времен царя Бориса» он рассказывал о тайнах ельцинской эпохи. Новая книга О. М. Попцова посвящена эпохе Путина и обстоятельствам его прихода к власти. В 2000 г. О. Попцов был назначен Генеральным директором ОАО «ТВ Центр», а спустя 6 лет совет директоров освобождает его от занимаемой должности в связи с истечением срока контракта — такова официальная версия.
Роман «Буревестники» - одна из попыток художественного освоения историко-революционной тематики. Это произведение о восстании матросов и солдат во Владивостоке в 1907 г. В романе действуют не только вымышленные персонажи, но и реальные исторические лица: вожак большевиков Ефим Ковальчук, революционерка Людмила Волкенштейн. В героях писателя интересует, прежде всего, их классовая политическая позиция, их отношение к происходящему. Автор воссоздает быт Владивостока начала века, нравы его жителей - студентов, рабочих, матросов, торговцев и жандармов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».