«Без меня баталии не давать» - [15]

   — Куда?

   — До Кёнигсберга.

   — A-а, добраться до своей посудины? — догадался моряк.

   — Ну да. Я хорошо заплачу.

   — Это надо обмозговать, Питер. Вот ветер утихнет, подойдёт «Георгий» к берегу, попробую моего Деда уговорить.

   — Вот и славно. Твоё здоровье, Билл.

Они выпили уже и по третьему, и по четвёртому стакану. Моряк опьянел, но Пётр, привыкший в своём «всепьянейшем соборе» пить без меры, был трезв. Заметив, что Билл умял и барана и яичницу, Пётр велел принести ему дюжину горячих пирожков с убоинкой, только что изжаренных к тому времени.

В кабаке появился Меншиков.

   — Мин херц, мы тебя потеряли.

   — А-а, — отмахнулся Пётр и сказал: — Билл, знакомься, это мой матрос Алексашка.

   — Билл, — представился моряк, делая вид, что хочет привстать, но смог лишь приподнять руку.

Меншиков мгновенно сообразил: раз Пётр представил его матросом, то и он сам, стало быть, уже не бомбардир, а какой-то морской чин. Но какой? Не капитан же. Судна-то нет. А — была не была.

   — Командор, экипаж волнуется за тебя.

   — Ничего. Всё ладом, — сказал Пётр и велел принести ещё две бутылки, стакан и баранины с яичницей для Алексашки. — Давай, догоняй нас с Биллом. Стоп. Погоди. Билл, а Билл?

   — Слушаю, Питер. — Моряк устремил на Петра замутнённый взор.

   — Хочешь увидеть, как пьёт мой матрос? Алексашка, покажи-ка ему свой фокус.

О предстоящем фокусе заслышали за соседними столами, оборачивались с любопытством. Меншиков не спеша налил до краёв стакан, заложил руки за спину, наклонился к столу, ухватил стакан зубами, приподнял и стал пить, цедя ром в рот, не разжимая зубов, постепенно откидывая голову назад. Выпил. И выпустил стакан, сбросив на стол.

   — Браво! — послышалось за соседним столиком, кто-то даже похлопал в ладоши.

Возвращались они из кабака уже в темноте. Шторм не утихал.

   — Да, — вздохнул Пётр. — Билл был прав, это проклятое траверсье, видно, надолго. Не хочет нас отпускать Курляндия, никак не хочет.

   — Отпустит, командор. Куда денется?

   — Ты с чего это меня так высоко подкинул в морском звании?

   — Откуда мне было знать, кем ты назвался? Скажи спасибо, что в адмиралы тебя не произвёл.

   — Я б тебе влепил такого адмирала в ухо...

   — Ну вот, чуть что, сразу «в ухо». Как только ты назвал меня своим «матросом», я вмиг сообразил, что ты теперь не ниже командора.

   — Молодец, Сашка. Я шкипер.

   — Всё равно командор красивше звучит, а шкипер где-то у шкапа отирается.

Билл оказался прав, шторм бушевал трое суток, не позволяя никому выйти в море. Со шкипером Питером они виделись каждый день, и тот щедро угощал не только его, но всякого моряка, подсаживавшегося к их столу. С удовольствием слушал их рассказы, шутил, смеялся и в конце концов в винном погребке стал самым желанным гостем.

Там же Билл свёл его с капитаном «Святого Георгия», и они, опорожнив несколько бутылок, стали друзьями. Убедившись, что шкипер Питер настоящий моряк, капитан согласился взять его на борт бесплатно:

   — Ну отстоишь вахту-другую, и будем квиты.

   — С удовольствием, — искренне радовался Пётр, что его ждёт хоть небольшая, но всё же практика.

   — Ну, а за команду надо заплатить, герр Питер. Не гнать же мне судно задарма.

На следующий день, 2 мая, «Святой Георгий» вышел в море, имея на борту русских волонтёров, представленных капитану как команда корвета, ждущего их в Кёнигсберге. Вскоре на шканцы поднялся шкипер Питер и заступил на вахту. «Святой Георгий» на всех парусах шёл в бакштаг, но по команде вахтенного ему добавили ещё лиселей — боковые паруса, и судно прибавило ходу.

7 Вполне достаточно

Курфюрст Бранденбургский Фридрих Вильгельм был уже предупреждён о прибытии высокого гостя в его владения. Для Петра и его спутников в Пиллау была приготовлена просторная квартира, и едва они появились в порту, как были встречены церемониймейстером Бессером. И хотя Пётр был представлен ему как обер-командор, Бессер попросил его незамедлительно следовать за ним, так как его уже ждал курфюрст.

Узнав, что Фридрих хорошо владеет голландским языком, Пётр не стал брать с собой переводчика, но Меншикову разрешил сопровождать себя, наказав ему:

   — Лишнего не болтай.

   — Мин херц, о чём ты говоришь? Буду нем как рыба.

В кёнигсбергской резиденции Фридрих радостно встретил дорогого гостя:

   — О-о, ваше величество! Я счастлив обнять вас.

Пётр дружески похлопал курфюрста по спине и тут же попросил:

   — Дорогой брат мой Фридрих, поскольку я путешествую инкогнито, очень прошу тебя более меня так не величать.

   — А как же?

   — Зови просто герр Питер или командор, как окрестил меня намедни мой клеврет.

   — Ну что ж, герр Питер так герр Питер, — несколько обескураженно согласился Фридрих и широким жестом пригласил гостя в соседнюю комнату: — Прошу ко мне.

Там они сели к столу, на котором стояли серебряные кубки, и венгерское вино в тёмных бутылках, и ваза со сладостями. Фридрих сам наполнил кубки.

   — Ну, за встречу, герр Питер, и за нашу дружбу.

Они выпили. Вино было душистое, хорошее, но Пётр, привыкший к более крепким напиткам, не ощутил от него никакого «сугрева».

   — А где ж твоё посольство, герр Питер?