Без компромиссов - [3]

Но мистер Коулл его не слушал, всеми силами старался спасти свой бизнес, и в итоге у него случился сердечный приступ. Неделя в клинике не образумила старого бизнесмена, он с новыми силами принялся за дела и еще две недели спустя вновь оказался на больничной койке. В этот раз все оказалось намного серьезнее.

Все это время Бэнкс, личный телохранитель, давно уже ставший другом и членом семьи, не отходил от Коулла. В один из дней он позвонил домой и приказал привезти в клинику Ника.

Это было прощанием, мистер Коулл знал, что ему осталось всего ничего, пара дней, может неделя. О пересадке сердца речи и быть не могло, обнаружились какие-то патологии сосудов, с которыми врачи не могли совладать.

Ника усадили подле кровати и оставили с мистером Коуллом наедине.

– Я не знаю, Ники, понимаешь ли ты, что я тебе говорю, или нет, но я должен это сказать. Запомнишь или нет, не знаю. Но я должен. Все пошло не так, как я хотел, недолго мне осталось, эти эскулапы что-то совсем залечили меня. – Коулл попробовал привстать и придвинуться поближе к Нику, но лишь закашлялся и вновь откинулся на подушку. – Я знаю, что все совсем не так, как это представляется со стороны. Я просто мешаю кому-то. У меня нет друзей, кто мог бы поспособствовать в этой неразберихе, да я и смирился уже. Знай только, что для тебя я кое-что оставил, на крайний случай. Наклонись ко мне, Ники, пожалуйста…

Ник послушно привстал и наклонился над дядей, тот обхватил его шею дрожащей рукой и зашептал в ухо. В какой-то момент он захрипел и конвульсивно сжал шею Ника сильнее. Тот инстинктивно попытался высвободиться, но мистер Коулл держал его мертвой хваткой, в прямом смысле слова. Через минуту в палату ворвались Бэнкс и две медсестры, а следом и дежурный врач. Бэнксу удалось освободить Ника от хватки мистера Коулла, а врач через минуту констатировал смерть.

– Он задушил его! – воскликнул врач, указывая пальцем на Ника, который часто дышал, его крепко держал Бэнкс. – Он его убил!

Слова врача, видеозапись без звука из палаты, подтверждения двух медсестер – все это стало для Ника приговором. На суде он вел себя все так же, как и раньше, смирно сидел и смотрел прямо перед собой. Его обвинили в непредумышленном убийстве в состоянии невменяемости. Процесс был недолгим, но справедливым. Отбывать наказание Нику назначили в специализированной тюрьме-клинике для душевнобольных.

Все имущество мистера Коулла пошло с молотка, хотя на это было его особое распоряжение в завещании. Все его работники получили выходное пособие, особо близкие, те, кто работал в его доме, получили более приличные суммы. На этом все закончилось. Единственным, кто не согласился с выводами следствия, был Бэнкс. Он пытался доказать, что Ник не мог задушить своего дядю, но сдался после того, как ему показали неопровержимые доказательства в виде фото шеи его бывшего хозяина, на которой явно присутствовали синяки от пальцев. Плюс ко всему припомнили его, Ника, боевое прошлое.

– Все это является неопровержимым доказательством того, что Николас Коулл задушил своего дядю, – говорил на процессе обвинитель. – Да, он не в себе, да, он болен, и суд учтет это. Но что сделано, то сделано.

Ника поместили в клинику, которая, по сути, была тюрьмой, ну или наоборот. Все «постояльцы» этого заведения имели «степень», как выражались местные охранники, то есть являлись душевнобольными преступниками, совершившими свои преступные деяния, не ведая, что творят.

3

Камеру-палату Нику пришлось делить со старым ниппонцем, который большинство времени проводил просто сидя на койке, поджав под себя ноги и медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Ник сидел всегда напротив и, казалось, смотрел на ниппонца. Свои посиделки они прерывали лишь для того, чтобы сходить по команде на завтрак, обед и ужин или по нужде.

Первые полгода Ника навещал Бэнкс, он приносил передачи, ничего особенного: конфеты, шоколад, будто маленькому ребенку. А потом перестал приходить. Но Ник этого не заметил, по крайней мере его поведение ничуть не изменилось.

В комнате дежурного персонала была пересменка. Четверо охранников, работающих у мониторов, сдавали смену, четверо принимали. То же самое сейчас происходило во внутреннем дворе клиники-тюрьмы, где менялись внутренние охранники блока.

– Ну, что нового, парни? – спросил старший новой смены. – Как наши подопечные?

– Да никак, – отмахнулся старший смены, сдающей свое дежурство.

– Да все как обычно, – подтвердил еще один сдающий. – Только этот, который с самураем сидит, чудить начал.

– Буйство проявляется?

– Не-а, просто стал вместе с ниппонцем качаться, – охранник ощерился. – С кем поведешься, как говорится, от того и наберешься.

– А как качается? – заинтересовался старший.

– Да вон, посмотри, – указал коллега на мониторы. – А нам пора. За смену насмотритесь! Все, удачи!

Сменившиеся охранники ушли, а новая смена расселась у мониторов и все стали первым делом смотреть на заключенного под номером 347/39, который сейчас раскачивался в унисон со своим сокамерником, как метроном.

– Вот чего у них в голове, а? – поинтересовался один из охранников.