Без дорог - [42]

Однажды в поисках места для строительства постоянной автострады[111] на прииски в конце сентября через Тасееву переправился в лодках изыскательский отряд: лошадь, две охотничьи сибирские лайки, молодой техник, охотник-проводник и подросток рабочий. Техник Рыжов работал в Новосибирском тресте «Дорстройпроект», который кое-кто в шутку называл «Стойпроект», так как он не успевал справляться с работой, проекты в нем безнадежно задерживались, а построенные им дороги слишком быстро становились непроезжими и без конца ремонтировались. В Усольское Рыжов приехал в командировку по особому ответственному заданию и очень торопился сплыть на Стрелку по Ангаре, а оттуда пароходом в Красноярск.

Охотник-проводник Гаврила Николаевич — местный житель — прекрасно знал все леса и тропинки. Ему было немногим более сорока лет. Невысокого роста, плотного телосложения, он был мало разговорчив и посматривал пристальным, исподлобья взглядом, как у большинства сибиряков, которые добрую половину жизни проводят уединенно в тайге на охотничьем промысле. Соседи и подростки звали его Гаврилой, а сверстники попросту Гавриком.

Рабочий-подросток Ванюша был Гавриле сродни и сызмала жил в его людной семье. «Ртом больше, ртом меньше, — говорил Гаврила, — от этого я не разбогатею и не обнищаю, а вырастет, добром помянет!» Приемыш называл его батей, крепко к нему привязался и, когда «батя» охотился, делал по дому всю тяжелую работу и присматривал за малышами. Детей у Гаврилы было шестеро, почти все погодки, а старшая дочка на год или два моложе Ванюши.

Стояло осеннее «охотницкое» время, как говорил Гаврила, поэтому все были с ружьями, при патронташах, с ножами и собаками. Хотя отправлялись всего на четыре дня, вьючные сумы были туго набиты продовольствием. Четырех дней было вполне достаточно, чтобы пройти пятьдесят километров с глазомерной съемкой и барометрией по зимнику от Тасеевой до Ангары и возвратиться обратно.

Сентябрь стоял бездождный, и пройти сто километров туда и обратно для сильных людей не составляло большого труда.

Отряд вскоре свернул на заросший высокой травой зимник. Дорога, пересекая маленький ручеек, полого поднималась в гору на боровину.

Впереди шел Гаврила, за ним Ванюша вел на поводу лошадь, а замыкал шествие техник. Собаки — Белянка и Бусый — замешкались у реки и поотстали. Техник все время поворачивался то в одну, то в другую сторону, прикладывал на планшете с миллиметровой бумагой визирную трехгранную линеечку, направлял ее то назад, то вперед по ходу, прочерчивал на бумаге какие-то линии и расставлял только ему понятные значки. Отставая, он окликал скрывшегося за поворотом зимника проводника и, когда тот откликался, смотрел на компас и записывал направление.

Неожиданно сзади, играя, выскочили собаки и вспугнули с брусничника стаю сереньких, как рябчики, птиц. Они расселись тут же неподалеку на кусте жимолости и с интересом уставились на техника и собак, не собираясь (прятаться или улететь.

Думая, что это рябчики, техник тихо положил на землю планшет, снял с плеча одноствольную централку и, не сводя глаз со стаи, крадучись начал обходить куст. То ли он отошел от куста слишком далеко, то ли у него разбежались глаза, когда он выбирал такое место, чтобы одним выстрелом сразу убить не менее двух, но только после оглушительного выстрела все птицы остались сидеть на своих местах и удивленно поворачивали головы, посматривая на стрелка своими оранжевыми глазками. Техник решил, что рябчики не пуганы и быстро перезарядил ружье.

— В кого стрелял? — громко из-за поворота окликнул Гаврила.

— В рябчиков! — тихо ответил техник, делая знаки проводнику, чтоб тот не шумел, и приготовился ко второму выстрелу.

— Не портите зря патроны, товарищ техник! Себе дороже будет! Смотрите! — сказал Гаврила, подходя к технику и беря первый попавшийся полусгнивший сук. Он подошел к жимолости на десять шагов и бросил сук в ближайшую птаху. Упав, она не успела расправить на земле крылья, как была накрыта гаврилиной кепкой.

— Вот вам! Живехонька! А теперь сажайте за пазуху и несите до ближайшего привала, а там на костре сварим. Ванек! Хочешь на ужин куру-дуру? — крикнул Гаврила приемышу.

— Не-е-т! — послышалось где-то вдалеке, — тетерю доедать надо!

Гаврила отбросил в сторону поднятую было палку, а покрасневший от стыда техник с интересом рассматривал глупую птицу. Гаврила расстегнул верхнюю пуговицу ватника и посадил ее за пазуху.

— Ну, если мы так двигаться будем, то к вечеру до зимовья не доберемся. До него двадцать пять километров отмахать надо, а дни-то стали короткими!

Он поправил ружье, быстро зашагал по зимнику и скрылся за поворотом.

Глазомерная съемка — труд упорный и кропотливый! Она особенно трудоемка в местах закрытых, на извилистых с крутыми поворотами дорогах и тропах. И каким бы опытом техник не обладал, он всегда вынужден отставать от обычного пешехода. Привычка считать шаги тройками и брать направление по компасу на голос проводника или рабочего вырабатывается не сразу, а после долгой тренировки и требует опыта. Результат в большей мере зависит от того, насколько удачно сумел съемщик приспособиться к местности. И техник работал, не покладая рук, без перекурок и лишних движений. Он то почти нагонял проводника и идущую размеренным шагом лошадь, то отставал от них на двести-триста шагов.