Без четвертой стены - [95]
Не поминайте лихом. Прощайте. Ангелина.
Большая просьба, перешлите мне как-нибудь мою шубу. Она в шкафу в нижнем ящике, завернута в цветастую наволочку. Адрес на конверте.
Благодарю вас — А».
«Решение депутатской комиссии Крутогорского горисполкома о предоставлении жилой площади артистам театра «Арена».
«Решение Крутогорского исполкома:
составить подробную смету ассигнований на оснастку и одежду студийной сцены, на необходимую бутафорию, дежурные костюмы и реквизит, на закупку рояля, спорт-снарядов и спортинвентаря. Пятьдесят процентов погашения ассигнований (в рассрочку на два года) — за счет дирекции театра «Арена».
Народной артистке Советского Союза Л. Н. Ермолиной.
Дорогая и нежно любимая Лидия Николаевна!
Истинно, время по каким-то неясным законам имеет дар лететь с космической скоростью и тянуться по-черепашьи одновременно: то год кажется месяцем, то месяц — годом. А мы, крутогорцы, живем, вообще не замечая дней. Когда я Вам отправил последнее письмо, не помню, но, кажется, совсем недавно. События последних месяцев вдохнули в нас непоколебимую веру в наше дело. Успех пришел не даром, а через трудный бой. Завоевания приходится не только удерживать, но и приумножать. Простите за столь длинное вступление.
Вот цель моего сегодняшнего письма: мы на пороге трех премьер. Одна из них — мой режиссерский дебют. Тема пьесы: битва советского народа с фашизмом.
В ходе репетиций возникла любопытная идея. Заглавная роль проходит по жизни протяженностью в пятнадцать лет. Первая часть — молодая женщина, действующая в тылу врага до и во время войны. Вторая часть — она же, но ей уже под пятьдесят.
По распределению эта роль предназначалась Ксении Шинкаревой, она отлично ее взяла, работает с полной отдачей. На репетициях стало очевидным: сколь сильна и убедительна Ксения в первой, «молодой», части, столь же трудно ей будет оставаться убедительной и органичной в «пожилой», второй, части.
Родился дерзкий вариант: одну роль должны играть две актрисы. Судя по первой половине пьесы, мы предчувствуем уже, какой силы, какого масштаба должна быть другая актриса. И выбор пал исключительно на Вас.
Вспомнились слова, которые Вы мне писали: если хоть в чем-нибудь Вам потребуется мой опыт, помощь или совет, лишь намекните, и я буду с вами. Теперь я говорю: нам нужен Ваш опыт, Ваша помощь и совет. Нам нужно, чтобы Вы были с нами.
Досадно, что не было Вас на наших крестинах. Семен Стругацкий подал в отставку, свернул работу над «Платоном», встал в позу непонятого, насклочничал и за день до открытия театра отбыл.
Сердечно благодарен за письмо и поздравление. Несколько дней театр был похож на улей. Все мы сейчас какие-то очумевшие, сами не верим, что наделали. Выигрыш превзошел все ожидания. И дело даже не в сборах, а в и н т е р е с е, проявленном к «Арене».
Были, конечно, и такие: ну, мол, посмотрим, что вы тут нашаманили, какое чудо в решете приготовили.
Администратор нашего театра, помимо наказа вручить это письмо, передаст Вам экземпляр пьесы, поможет собраться в дорогу, закажет билеты и сопроводит Вас до Крутогорска со всею осторожностью. Ваш приезд будет праздником для театра, Ваше участие в спектакле — славой его.
Искренний привет от всех.
До свидания, дорогая Лидия Николаевна.
Ваш Олег Красновидов.
P. S. Администратор театра, Володя, передаст Вам еще письмо, адресованное Вере Тимофеевне Ф. Эта женщина спасла мне в сорок третьем жизнь. Великая просьба: связаться с нею по телефону, помеченному на конверте, и спросить, не сможет ли она быть добра дать нам любые, на ее усмотрение, сведения об Искре. Дабы не пользоваться услугами почты, наилучшим будет, если эти сведения она перешлет через Вас. Пьесу «Разведчица Искра» В. Т. читала, знакома с нею, на постановку получено разрешение».
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
— Завал «Платона», оттяжка премьеры на твоей совести, Олег Борисович.
Раздосадованный директор ходил по кабинету, а худрук сидел на стуле и хмурился.
— Театр на грани банкротства. Запущен в прокат один лишь единственный спектакль! Планируя открытие театра, мы рассчитывали как минимум на три.
Рогов остановился перед Красновидовым, держась рукой за сердце.
— Находись здесь, а не на целине, ты смог бы ускорить выпуск «Искры» и значительно раньше распрощаться со Стругацким. Теперь что?
Расстроенный, он сел за стол, перекладывая с места на место папки, карандаши, ждал, что ответит ему худрук. Красновидов, заметив, как руки директора дрожат и не находят себе места, пододвинул стул поближе к нему, обнял.
— Мне нравится, Петр, твой административный запал. Но позволь объяснить: во-первых, как тебе известно, на целину я поехал не по своей воле. Была установка горкома партии. Поехал, как понимаешь, вместо тебя, Буров отстаивал твою кандидатуру на руководителя группы. Мое же соображение было таково, что в тот момент присутствие директора в Крутогорске было нужнее, чем худрука.
Если бы я этого не учел, открытие театра не состоялось бы и сегодня. Это раз. Второе, птица Стругацкий прилетела к нам с полномочиями, подписанными главком. Отказать ему в работе только за то, что мне не нравятся его глаза, — причина весьма невеская. Хотя я и предполагал, зная его как режиссера слишком хорошо, что с «Платоном» он зарвется. Так все и получилось. Страшнее была угроза срыва «Своих людей». Я свернул репетиции «Искры» и послал Шинкареву на выручку. Устинья была спасена.
