Бьется пульс Конго - [61]

— Вам нечего опасаться, — сказал вождь. — В министерстве уже принято решение об отставке лейтенанта.

А лейтенант был как раз нашим соседом!

Мне показалось, что вождь имеет немалое влияние, и я спросил:

— Почему же вы живете в таком неказистом доме? Разве вы не могли бы иметь виллу наподобие тех, в которых живут государственные чиновники?

— О, нет! — возразил он, смеясь. Тогда мои люди перестали бы мне доверять.

— Почему?

— У нас в провинции уже четвертое правительство. Едва они селятся в бунгало, как им уже надо выселяться.

— Вы так суеверны?

— Я — нет, но мои люди!

— Здесь в основном живут тумба?

— Конечно. Почти все жители — гумба. Только в некоторых районах живут пигмеи.

— Я бы очень хотел их посмотреть.

— Прекрасно! Послезавтра состоится с некоторым опозданием праздник по поводу провозглашения независимости. В соборе будет торжественное богослужение, на главной улице военный парад, на стадионе выступит танцевальный ансамбль пигмеев. На все эти мероприятия я вас сердечно приглашаю.

На мессу я не пошел, хотя служил сам епископ. На трибуне на главной улице начала празднества ждали депутаты и министры. Я был единственным европейцем. Португальские купцы, имевшие магазины на главной улице, видимо, не были приглашены. Не было их и среди зрителей. Отношения у них с населением были довольно напряженные. Конголезцы принимали торговцев как неизбежное зло, однако не любили их за то, что те продавали товары по спекулятивным ценам. Годом раньше в местной школе было несколько преподавателей-европейцев, преимущественно бельгийцев, но после каникул они не вернулись.

Люди шпалерами стояли вдоль главной улицы, походившей на главную улицу Киквита, с той лишь разницей, что здесь она была чище, а уличные фонари были еn раnnе. Как повсюду в конголезских городках, стояли одноэтажные домики из бетонных блоков с кровлями из гофрированного железа.

Наконец проехал роскошный автомобиль господина Цангабиеды, который выполнял обязанности премьер-министра, губернатора, президента и — не удивляйтесь! — министра здравоохранения провинции. Этот невысокий, плотный, приветливый человек нес на своих плечах все бремя управления провинцией, а следовательно, должен был также принимать военный парад. Он вышел из лимузина, направился к ожидавшим его войскам и обошел почетный караул. Затем он занял место на трибуне и началось прохождение войск церемониальным маршем. Впереди шли отборные отряды из военного лагеря, военная полиция, пехота, затем жандармы, ветераны и сотня городских полицейских. В параде участвовали также скауты, а замыкали шествие школьники во главе со своими учителями. Такое подражание теневым сторонам цивилизации — военные парады, мундиры, учителя, проходящие мимо трибуны парадным шагом, — выглядело трогательно и комично в одно и то же время.

Праздник пигмеев на стадионе начался поздно, около четырех часов дня. Этих жилистых ребят ростом около полутора метров никак нельзя было назвать карликами. Разрисованные, как воины их племени, они целый час прыгали вперед, назад, в стороны. Их выступление, хотя и не лишенное экзотической прелести, было несколько однотонным, я не понял его содержания, но по перьям и пучкам травы, прикрепленным к икрам участников, догадался, что это военный танец.

Все были довольны, стадион, переполненный людьми до отказа, рукоплескал, а я, единственный монделе среди сотен конголезцев, спокойно снимал все происходившее киноаппаратом.

Так проходили дни. Работа в местной больнице мало чем отличалась от работы в Киквите. И здесь вскоре появился молодой конголезский врач, на которого была возложена ответственность за здравоохранение в провинции и за больницу. Его приезд был для меня очень кстати: министр здравоохранения хотел, чтобы я занялся освидетельствованием рекрутов. Дело в том, что в связи с создавшимся в Конго положением правительство издало указ об освидетельствовании всех молодых людей, не имевших постоянной работы. В городе начались облавы, безработных отправляли в военные лагеря в качестве рекрутов, а я должен был их осматривать на предмет годности к военной службе. Я категорически отказался, сославшись на то, что я не врач конголезской армии.

— О, господин директор до приезда конголезского врача я был также директором больницы, — вы врач, этого достаточно.

— Но я занимаю позицию нейтралитета.

— Потому я вас и прошу, господин старший врач, — Он уговаривал меня деликатно, чтобы сделать более сговорчивым.

— Я вовсе не хочу, господин президент, чтобы повстанцы после занятия Инонго привлекли меня к ответственности за то, что в качестве вашего подручного я поставлял пушечное мясо для борьбы против них.

По-видимому, президент не понял моей шутки и начал клясться, что о занятии Инонго повстанцами не может быть и речи.

Не иначе как великий Нзамби услышал его слова! На следующий день в городе поднялась тревога: «Повстанцы на другом берегу!». Этот порыв ветра, возвестивший о приближении бури, вымел чиновников из учреждений. А когда побежали они, побежали и другие, даже мои санитары. Я как раз накладывал больному швы на животе, когда весь персонал исчез, кроме моего ассистента, который, хотя и дрожал, выдержал до последнего стежка.