Бьется пульс Конго - [52]

А ведь убитых были сотни.

При штурме Идиофы повстанцы, противопоставлявшие пулям стрелы и амулеты, понесли большие потери. Пулеметные очереди сразили пятьсот воинов, разрисованных белой глиной. На улицах города осталось четыреста трупов мирных жителей. В другом местечке солдаты, потерпевшие очередное поражение от повстанцев, перебили триста человек.

Министерство здравоохранения предложило моему конголезскому коллеге поехать туда и принять меры против возможного возникновения эпидемии. Он пришел ко мне очень расстроенный.

— Знаете ли вы, что меня ожидает, если я приеду туда из Киквита? — спросил он.

Я легко мог себе это представить и помог ему найти выход из положения. Он был мне необходим! Мы оперировали с ним каждый день, с утра до вечера. Даже начальство наконец поняло, что мне одному не справиться. На эпидемию поехал главный врач провинции в сопровождении сильной военной охраны.

Гражданских лиц часто привозили с ужасными ранами. Расскажу лишь об одном случае, показывающем исключительную жестокость солдатни. В одной деревне, недалеко от Луэбо, из которой солдаты «выкурили» жителей, они взяли в плен повстанца и доставили в Кик-вит. Пленного так скрутили проволокой, что она прорезала мясо до кости. Пришлось ампутировать ему руки.

С незапамятных времен существует латинская пословица: Vae victis — горе побежденным. Никогда еще за все время пребывания в Конго я не переживал так остро свой вынужденный нейтралитет. Мне не подобало выражать возмущение или отвращение. А между тем мне хотелось кричать на весь мир о том, как именем правительства, послушного воле иностранных монополий, совершается насилие над народом, который своей кровью платит по счету. Пленный, который лишился рук, — лишь одна из многих жертв. Однако для меня он был чем-то большим. Это был мой страдающий брат, восставший против насилия, олицетворение конголезского народа, который хотели сделать беззащитным.

Было разрушено много миссий, когда повстанцы узнали, что миссионеры с помощью раций передают сведения о передвижениях повстанцев. Вертолеты помогали миссионерам эвакуироваться.

Газеты не скупились на слова возмущения. Повстанцы убивают миссионеров! Однако о зверствах солдат в печати не было ни слова. Пропаганда против коммунистов велась вовсю. Писали о поставках оружия из Москвы и Пекина, я же видел только раны от стрел, топориков и старых охотничьих ружей, стрелявших мелкой дробью. И почему с таким презрением писали о колдунах племени бапенде, которые благословляли оружие воинов и давали им амулеты против пуль? Разве в Европе епископы не освящали пушек, а солдаты не шли в бой, повторяя: «С нами бог»?

Лагерь Идиофа действительно штурмовали люди, одурманенные гашишем. А в Европе перед наступлением солдатам чаще всего дают двойную порцию спиртного.

После «освобождения» Пдиофы солдатами в городе оставалось около трехсот жителей. Из пяти тысяч населения четыре тысячи бежали в леса. С трупами в большинстве случаев не церемонились. Их просто бросали в реку. Красный Крест доставил на вертолетах продукты питания и одеяла. Лекарства были переданы санитару, который в лагере ухаживал за больными. Над городом стояло густое облако дыма. Стаи коршунов кружились над разрушенными домами. Мы не могли эвакуировать больных, так как они не хотели покидать родные места. Вокруг костров сидели на корточках голодные дети. Женщины совали пустые груди плачущим младенцам. Хлеб и сгущенное молоко, доставленные Красным Крестом на вертолетах, спасали людям жизнь.

Хотя солдаты заняли Идиофу, повстанцы продолжали наступать и все ближе подходили к Киквиту. Их авангард уже появился на правом берегу реки Квилу. Река, отделявшая город от джунглей, стала границей.

На правом берегу еще осталось около ста домиков и школа художественных ремесел одной из миссий. Однако домики были покинуты жителями, а миссия однажды оказалась на линии огня: в дом ворвались повстанцы, и монахиням пришлось бежать. Две из них были ранены и доставлены к нам в больницу.

На аэродроме стояли вертолеты Комиссии ООН в Конго и находился оперативный штаб, занимавшийся эвакуацией европейцев. Вертолеты водили контрреволюционеры из Кубы, служившие теперь в войсках ООН. Толстомордые молодчики в летных блузах, с ручными гранатами за поясом, обвешанные кинжалами и пистолетами, слонялись вокруг. С одним из них я заговорил, услышав, как он проклинает «банду, которую следует выкурить». Видимо, сильно задетый за живое, он сказал с горечью:

— Да, господин доктор, действительно очень жаль, что мы имеем право пускать в ход оружие только тогда, когда опасность угрожает непосредственно нам.

— А был такой случай?

— Конечно! Мы приняли нескольких беженцев, и на нас тут же напало около сотни дикарей с копьями и стрелами. Остальное можете сами себе представить… — После небольшой паузы он добавил: — Если бы нам развязали руки, мы бы им задали перцу, с этим восстанием было бы быстро покончено.

— Кое-что здесь делается, — я показал на пять геликоптеров и полдюжину «сабрэ», под крыльями которых висели бомбы. — И все же восстание продолжается.

— Да нужно бы побольше наших сюда, — сказал этот молодчик и выплюнул жевательную резинку.