Бьется пульс Конго - [22]

— Вы в Стэнливиль? — спросил он.

Я ответил утвердительно.

— А вы знаете что-нибудь о матате?

Я ответил отрицательно.

— Возвращайтесь, — посоветовал он. — В Стэнливиле стреляют. Меня не пропустили у моста.

— Что случилось?

— Лундула ликвидирует Гизенгу. С коммунизмом в Восточной провинции покончено, — сказал он не без задней мысли, зная на чьей я стороне.

— Разве Гизенга коммунист? — Притворно удивился я. — Он им никогда не был.

— Ну а кто же выдумал государственный контроль частных предприятий?

— Мне нужна сыворотка, — сказал я, — а стреляют или не стреляют, мне все равно. Если повезет, я, может, еще спасу ребенка.

— Из-за этого вы рискуете получить пулю?

— Таков наш удел.

— Желаю счастья, доктор, — сказал на прощание плантатор и поехал дальше.

Я тоже продолжал свой путь, но несколько подавленный. Вдруг я не пробьюсь и проезжу напрасно? Но я верил в свою счастливую звезду.

Через несколько часов я достиг реки Чопо. Перед мостом были заграждения из колючей проволоки. Сержант остановил меня и просунул в окно машины дуло автомата. Он что-то сказал сердито на лингала, я ничего не понял, но безопасности ради вылез из машины и предложил ему сигареты.

— Монганга, — сказал я, изо всех сил изображая на лице самую приветливую улыбку, но сержант не обратил внимания ни на нее, ни на сигареты.

«Дело плохо», — подумал я. По знаку сержанта подошли солдаты и обыскали машину.

— Монганга, — повторил я, однако волшебное слово опять не возымело действия.

Подошел лейтенант. Я снова повторил «монганга» и показал на красный крест. Он покачал головой и сказал по-французски:

— К сожалению, ничего нельзя сделать, доктор.

— Мне нужно в город. Больнице необходимы медикаменты.

— В городе стреляют.

— Что же мне, бросить работу? У меня своя война.

Он посмотрел на меня удивленно.

— Да, — продолжал я, — люди в смертельной опасности, у меня кончились боеприпасы. Если я вернусь без сыворотки, они умрут.

Лейтенант задумался.

— Так плохо?

— Очень. Если у них начнется приступ столбняка, они задохнутся.

Пока я говорил, солдаты подошли ближе и внимательно прислушались к разговору.

— Я пропущу вас, — сказал лейтенант, — но до министерства еще пять таких заграждений.

— Дайте мне одного из ваших людей, чтобы он мог объяснить другим, в чем дето.

— Согласен. Только смотрите, не угодите на линию огня.

— Где она проходит?

— Внизу, у реки.

— Буду следить, чтобы не помешать стрельбе, — заверил я лейтенанта и, поблагодарив, поехал дальше. Вот так мне удалось попасть в город.

В министерстве здравоохранения не было ни души. Я поехал в больницу, но и там было пусто. Тогда я направился в штаб-квартиру войск ООН, в отель «Вагения». На безлюдных улицах попадались лишь цепочки солдат. Я давал полный газ и нажимал на клаксон, меня принимали за скорую помощь и пропускали беспрепятственно. Площадь перед отелем была заполнена военными машинами вооруженных сил ООН. Военнослужащие «голубой армии» контролировали все выходы. В здании я встретил знакомого.

— Что ты тут делаешь? — удивился он.

— Ищу сыворотку. Где твой начальник?

— Добряк! Люди стараются сейчас не высовывать носа из дому, а ты себе разгуливаешь!

— Мне нужно на склад медикаментов. Сыворотка необходима позарез.

— Туда не проедешь. Там стреляют.

— А что происходит?

— Триста лейб-гвардейцев Гизенги защищают его. Они дерутся, как львы. Пока они потеряли примерно тридцать человек убитыми. Однако это ему не поможет. Вся армия перешла на сторону Лундулы.

— Чего же, собственно, хочет Лундула?

— У него есть приказ доставить Гизенгу в Леопольдвиль. Гизенга, разумеется, отказался подчиниться, началась стрельба.

— Как же мне достать сыворотку?

— Поезжай домой или подожди до завтра или послезавтра, к тому времени все кончится.

Я решил обратиться к польским врачам или в больницу, где работали австрийцы. Она находилась недалеко от линии огня. Когда я выехал на главную улицу, она была полна конголезцев. Сотни людей бежали к порту, размахивая велосипедными цепями. «Свободу Гизенге! — кричали они. — Да здравствует ухуру! Долой предателей!» Однако на углу им преградили дорогу военные джипы с «визжащими» шинами. Солдаты выскочили из машин и побежали навстречу демонстрантам. Было очевидно, что велосипедные цепи не могут конкурировать с винтовками. Толпа рассеялась. Когда солдаты настигали кого-нибудь из демонстрантов, то избивали так, что у несчастного оставалось мало шансов выжить. Спасавшиеся бегством люди издалека кричали: «Ухуру!»

— Вот какие здесь дела творятся, — сказали польские врачи.

Они удивились, увидев меня, и не хотели верить, что я пробрался в город, несмотря на осадное положение.

— Гизенга был для правительства в Леопольдвиле бельмом на глазу. Вокруг него концентрировались революционные силы, которые еще остались после ликвидации Лумумбы. Более года держался он в Стэнливиле, который провозгласил временной столицей Конго.

— Это я знаю. Но как же дело дошло до переворота?

— В Стэнливиле от него все отвернулись, кроме рабочих и молодежи. Особенно депутаты парламента. Однако чтобы разобраться в путях развития освободительного движения, нужно знать подоплеку этой истории.