Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают - [60]

Позднее в соседнем кафе мы встретили громовскую партнершу Светлану Михееву в кардигане с розовым меховым воротником, и она тут же заказала две рюмки коньяка. Мы выпили с ней за Международный женский день. Громов пил только ярко-красный мультивитаминный чай, которого Михеева купила два огромных чайника. В ходе масштабного обеда, заказанного опять же Михеевой, они рассказали, что мечтают восстановить статус Петербурга как «родины ледовой скульптуры».

У Громова, бывшего специалиста по армейскому административному обеспечению, и Михеевой, бывшего врача и медицинского менеджера, эта мечта зародилась в 1999 году во время учебного семинара в Токио – они там застряли в сломанном лифте вместе с председателем Ассоциации скульпторов России по снежным, ледовым и песчаным композициям. Когда я спросила Михееву о движущих мотивах перехода из медицины в ледовую скульптуру, она ответила, что прыжок не так уж и велик:

– Лед – это природный материал, он естественным образом связан со здоровьем человека. Как и песок. – Она рассказала о новых перспективах использования криосаун и о китайской песочной терапии. – Тело полностью покрывают песком – тут и тепло, и массаж, и магнитное поле. Мы ведь много работаем и с песком. Зимой – лед, а летом – песок. – В прошлом июне два главных скульптора Ледяного дома построили в Комарове шестиметрового песчаного Гулливера.

На мой вопрос, можно ли переночевать в Ледяном доме, они ответили, что на свадебный пакет спроса не было, его пришлось отменить, и поэтому дворец не стали оборудовать для ночлега.

– Может, все равно получится? – спросила я без особой надежды.

– Элиф, вы заледенеете, – сказала Михеева. – Тут вам не Калифорния.

В тот вечер прилетела Люба. Как мы обе были рады! «Там живут люди, похожие на скинхедов, – рассказала я, – но на самом деле они летчики». Любу больше интересовал штат хостела, где, кроме старичка с клочковатой бородой, присутствовал крепко сложенный однорукий мужчина средних лет.

– Значит, старик хорошо говорит по-английски, – рассуждала Люба. – Наверное, он еврей. А вот однорукий – едва ли… Элишка, у нас за окном стоит огромная пивная банка. – После минутного замешательства я поняла, что это вчерашняя «Балтика».

– Я половину выпила, а остальное поставила туда на случай, если еще захочу, – объяснила я. Мы разразились смехом, как вдруг раздался стук в дверь – это оказался старичок с бородкой из доктора Сьюза с двумя морожеными в руках.

– Две юные дамы путешествуют одни, – сказал он. – Я подумал, должен хоть кто-то поздравить их с Женским днем.

– Точно еврей, – сказала Люба, когда старик ушел. Несмотря на то что мороженое, судя по виду, последние двадцать пять лет ездило в грузовике по всей России, оно оказалось на удивление вкусным.

Ледяной дворец не нес никаких явных функций, зато неявные были многочисленны: орудие пыток, научный эксперимент, этнографический музей, произведение искусства. Отсроченная беда, наводнение под ненадежным контролем, дом с привидениями, извращенная сказка с прозрачным гробом, пародийный князь, карлики. Ледяной дворец – это тюрьма бракосочетаний, олицетворяющая напрасные порывы духа, диалектику империи и ее субъекта. Нагруженный бесконечными смыслами, подобно предмету из сновидений, Ледяной дом как раз в поэзии о снах и встречается. Считают, что именно он вдохновил Кольриджа на образ дворца Кубла-Хана – «эти льдистые пещеры, этот солнечный чертог»[18]. Поэт-сатирик XIX века Томас Мур описывает сон с балом в Ледяном доме, где хозяином был Александр I, а в гостях у него – весь Священный союз. Когда замок и люди в нем стали таять, «вниманье общее привлек на конституцию намек, оттаявший наверняка, чтобы сорваться с языка» прусского короля[19].

Воссоздание Ледяного дома породило поле для реакций еще более разнообразных и бурных. Я обменялась несколькими электронными письмами с главным редактором журнала «Православный Санкт-Петербург», который счел этот проект зловещей реабилитацией моды на «шутовские свадьбы», «сознательным высмеиванием таинства брака», что изобрел «протестант Петр I». (Петр не был на самом деле протестантом, но славянофилы иногда его так называют, чтобы оскорбить.) Редактора особенно возмущали свадьбы, намеченные на Валентинов день – «день памяти католического святого», – а также тот факт, что дата открытия дворца, 6 февраля, совпала с днем святой Ксении Петербуржской.

«Почему в Москве так широко отмечают день святого Патрика, – вопрошал он, – в то время как в Шотландии никто даже слова не слышал о Блаженной Ксении?» На следующий день я получила сообщение: «Святой Патрик был по крови ирландец, а не шотландец. Прошу прощения»[20].

Ксения, которая, как полагают, родилась в 1730 году, овдовела в двадцать шесть лет, лишилась от горя рассудка, раздала все вещи бедным, оделась в мужнино, забыла свое имя, назвалась именем супруга, Андреем Федоровичем, и получила известность как юродивая и ясновидящая. С точки зрения пиара трудно было бы придумать святую, более неудобную для Анны Иоанновны (будь она жива), чем Ксения: одна из этих двух вдов отреклась от всего мирского и стала покровительницей брака, а другая развлекала всю Европу экстравагантными брачными фарсами.